Возвращение милорда (Леди-рыцарь - 3)
Шрифт:
Почти тут же на крик явился ражий молодец в черно-синем одеянии. Фамильные цвета рода Де Лабри, припомнилось вдруг оборотню. Когда-то это были его цвета. А сейчас они принадлежат уже другому...
Он стряхнул нахлынувшее было чувство горечи. Громко сказал слуге:
– Смотрителя замка ко мне. Живо!
Слуга ушел, что-то нечленораздельно ворча себе под нос. Король Эльфедра, или, как его только что назвал оборотень, Федя, лукаво улыбнулся оборотню. Спросил:
– Ты расслышал, что он про тебя сказал, а, Герослав?
– Конечно,- сквозь зубы ответил оборотень.- "Животина в людском облике, раскомандовался тут,
Эльфедра посерьезнел лицом, оборотил на него внимательно-задумчивые глаза, но ничего не сказал. И оборотень тоже больше не открывал рта, молча глядя в окно. С определенной тоской. Поверх башен замка Дебро в дальних далях по воздуху плыла лента горизонта, окаймленная полосой зубчато-синего леса.
Явился мажордом - маленький, сухонький седой старичок. И тоже в черно-синем. Отвесил не слишком глубокий поклон, сказал протяжно, без особого почтения:
– Что угодно... э-э?
– Милорд,- грозно сказал король эльфов.- Что угодно милорду!– Он встал с кресла и двинулся в сторону мажордома.- В свое время, когда вы, местный народишко, изгнали герцога Герослава де Лабри с его собственных земель, я промолчал,- начал говорить Эльфедра, четко разделяя слова.- Не захотел вмешиваться в ваши местные дела. Поскольку тогдашним представителям рода Де Лабри мандонада(1) эльфийская дана не была. Потом я много раз сожалел об этом. Но теперь поумнел. И либо вы будете оказывать опекуну наследника должное уважение, либо я припомню, что эльфы все еще могут затворять водные жилы на ваших землях и вызывать падеж скота... И не толко скота, как мне помнится,- ты все понял, старик? Так что запомни сам и другим передай. Ну?! Милорда не слышу.
1 Мандонада - обет эльфов, даваемый определенному человеку за какие-то заслуги. Дает право на титул и земли плюс право на защиту жизни и полученного от эльфов манора от чужих посягательств.
– Милорд, - испуганно проблеял мажордом.- Милорды, я не хотел...
– Вот и не хоти,- отчеканил король эльфов.- А теперь слушай своего господина.
– Крут ты иногда, Эльфедра,- посетовал оборотень.- А ты, мажордом, слушай мою команду: больше леди Клотильде вина не давать. Вообще. Ты понял? И, как только очнется, зови меня.
– Понятно, милорд.- Мажордом немного помялся, потом спросил заискивающим тоном: - А кормить-то ее хоть можно? Милорд...
– Даже нужно. Леди Клотильде предстоит вскорости отправиться за нашим общим другом и твоим господином, сэром Сериогой. Так что кормить уважаемую леди следует как... как на убой. Все понятно? Свободен.
– Да, милорд!– радостно прошамкал старик.- Конечно, милорд! Уж как наша ледюшка-то будет рада. За сэром Сериогой, ишь ты...
Старичок удалился, счастливо бормоча себе под нос.
– Дивно,- покачал головой король эльфов.- Могу поспорить - он прямо сейчас отправится к Клоти, растолкает ее и преподнесет пьяной вдрызг баронессе радостную весть. Про предстоящий поход за Сериогой Лабрийским.
– Так что тебе сейчас лучше не покидать меня, дружище,- открыто ухмыляясь его королевскому величеству, заявил оборотень.- Поскольку сюда вот-вот притопчет наша грозная леди Клоти, дыша воодушевлением и перегарами...
ГЛАВА
А Игорь князь в Русской земле...
В типовых блочных пятиэтажках иногда существует так называемая "линия шепота" - странный казус, благодаря которому слова, произнесенные шепотом, к примеру, где-нибудь на кухне, совершенно неслышимы в прилегающем к кухне коридорчику. И напротив, довольно хорошо различимы в самом дальнем углу смежной с кухней комнаты. Как раз в том углу, где располагался скромный диванчик, на котором бывший сэр Сериога Лабрийский и имел обыкновение спать каждую ночь. Ибо по причине того, что квартира у семейства Кановниных была всего лишь двухкомнатная и спальня в этой квартире имелась только одна, Сереге, сэру и по совместительству герцогу Де Лабри, приходилось спать в большой комнате на продавленном скрипучем диванчике. Как до факта своего герцогства, так и после.
Каждый вечер, церемониально поцеловав восемнадцатилетнего мальчика Сереженьку в лобик, родители удалялись на кухню. Чтобы поговорить о нужном и важном. Ах эти кухонные обсуждения, столь популярные в восьмидесятые годы... Беседы велись между ними исключительно гулким шепотом, и, лежа под свалявшимся одеялом и глядя в потолок, Серега ясно слышал каждое слово.
В последнее время беседы все чаще касались его скромной персоны.
Первой почти всегда начинала женская половина семейства Кановниных.
– Володя,- надрывным шепотом вступала мама-доктор.- С нашим мальчиком что-то случилось. Ты только посмотри на него!
– А что?– снисходительным голосом разыгрывал из себя удивление отец, бывалый геолог.
– Он так вырос... и буквально за один день!– трагическим тоном взрывалась мама.- Как-то вечером погладила ему рубашку, брючки... помнишь, те, черненькие. Все, буквально все было как обычно! Утром ушла на работу, мальчик должен был уйти в колледж. А вечером он смотрит на меня виноватыми глазами и сообщает, что вся одежда вдруг стала ему мала! И точно, рубашки не лезут, меряю - ощущение такое, что я на взрослого парня пытаюсь напялить младенческую распашонку... и брюки сидят как на клоуне- штанины выше лодыжек, на бедрах в обтяжку. Это просто ужас какой-то! Пиджак не налазит, свитера не закрывают даже пояса! Я вместе с ним на следующее утро мечусь по магазинам и рынкам - и это вместо моей работы и его колледжа! Пришлось отпрашиваться... а я даже не знала, что наврать главврачу! Не могла же я сказать, что моему мальчику внезапно стало нечего надевать! За сутки... какое там - за одно утро!
– Ну-ну,- успокаивающе шептал гулким басом отец-геолог.- В конце концов ты же выкрутилась, разве не так? Сказала главврачу, что у меня опять приступ белой горячки...
В этом месте родители всегда дружно хихикали. Серега тоже улыбался. Байка про белую горячку была запущена самим отцом года два назад. Как раз когда тот перестал ездить по дальним и крайне долгим экспедициям, а мама вдруг осознала, что время от времени ей до зарезу необходим повод, чтобы открещиваться от дополнительной нагрузки по работе. Главврач, сама женщина, прошедшая через четыре нелегких замужества, всякий раз сочувствующе кивала, когда мама с печалью в голосе объявляла, что муж снова "соскользнул" в запой - от тоски по былым странствиям и так далее, и отпускала маму, строгим тоном наказывая ей потерпеть, но ни в коем случае не рушить семью, ячейку нашего государства...