Возвращение на Тутум

Я уже несколько часов сидел внутри небольшого фургона и наблюдал за тремя непоседливыми цыганчатами, когда их бабушка – седая старуха Зара – попросила меня показать руки.

– Не бойся, милок, я не кусаюсь, – ласково улыбнулась она, продемонстрировав отсутствие половины зубов. Ну, точно в подтверждение своих слов.

При других обстоятельствах я бы отказал цыганке, но не сейчас –

лишь благодаря доброте Зары я не встречал ночь, гуляя по окраинам Башкирии, а сидел сытый в мягком кожаном кресле. Мало того, старуха обещала переправить меня в Москву.

– Вот доедем до Ульяновска, а там мой старшенький тебя повезёт. – Она покосилась в сторону Драго, крутившего баранку, и тихо прибавила: – Не переживай, милок, Роман исполнит просьбу матери с удовольствием. Не будет скрипеть зубами.

Преисполненный доверием к цыганке, я отложил завёрнутый в кафтан меч и протянул ей ладонь. Шустрые мальчишки тотчас облепили нас.

– Бабушка, а у дяди Филиппа линии необычные, – объявил один из цыганчат. – Совсем не как у меня.

– Сейчас посмотрим, – Зара посадила цыганчонка к себе на колени. – И правда необычные… – она округлила глаза и схватила мою руку, точно цепной пёс. – Не может быть… Никогда не видела ничего подобного!

– Бабушка, что ты видишь? – загомонили любопытные мальчишки.

От волнения я весь покрылся потом.

– От тебя будет зависеть судьба целого мира, милок, но… но не нашего.

Озадаченная Зара не могла оторвать взгляда от линий на ладони.

– Значит, я вернусь туда? – обрадовался я.

Цыганка поджала губы и кивнула.

– Но когда? – Я требовательно посмотрел на неё.

– Это мне неизвестно, – пожала плечами Зара. – Но одно я знаю точно: ты обязательно вернёшься… Так решили боги.

…И разверзлись небеса, и вернулся он, дабы завершить дело начатое…

Хроники Астера

– Чай или кофе? – спросил я у заскочившего в гости Рябчика.

Витька в задумчивости погладил бритую голову.

– Филька, если есть песочное печенье или пряники, то чай, – наконец решил он. – Ну, а если у тебя завалялся в холодильнике сыр, то кофе. Ну, если хороший сыр. Там с плесенью или…

– Ни того, ни другого, ни третьего, – перебил я, нисколько не удивившись наглости друга. – Ты же знаешь, я дома бываю редко.

– Знаю, знаю. Тогда давай чай.

– У меня только фруктовый.

– Ох! Главное, чтобы не зелёный, – проворчал Рябчик и, состроив ехидную мину, глянул на меня. – Модные брючки, рубашечка – бизнесмен!

– Ввёл дресс-код в офисе, а теперь мучаюсь, – я иронично улыбнулся. – Другое дело, когда веду группу лично.

– Уже, небось, весь мир исколесил со своим клубом. – Витька старался придать голосу нотку зависти, но не вышло – паршивый из него актёр. – Как он называется?

– «Астерские неприятности».

Я бросил взгляд на карту, которая занимала целую стену на кухне, –

отметки были почти везде. Осталось только до Антарктиды добраться.

– Всё ищешь этот свой портал? – хихикнул Витька. – Девиер, тебе не надоело?

– Не перестану, пока не найду. – Я вздохнул и положил нам по ложке ароматного чая. Добавил кипяток из засвистевшего электрочайника и накрыл чашки блюдцами. Пусть заварится. – Витька, а тебе какая разница? Ты же не веришь ни единому моему слову!

– Не верю! И что с того? Я ведь могу ошибаться. – Он пожал плечами, опустил взгляд в пол и еле слышно сказал: – Ошибся уже один раз.

Инвалидное кресло под Виктором Рябовым скрипнуло, и он подъехал ко мне. Я уже трудился над бутербродами. Уверен, буханка чёрного хлеба и приличный кусок копчёного балыка утолят голод прожорливого Витьки. Я вручил ему тарелку с целой горой бутербродов и чашку, взял свою, и мы стали у окна.

– Обожаю любоваться вечерней Москвой, – заявил я, наблюдая, как загораются первые огни.

– Конечно, с такой-то высоты! – хмыкнул Рябчик и за три укуса расправился с первым бутербродом. Рука тут же потянулась за вторым. Крошки летели во все стороны: одни упали на чёрную спортивную куртку Витьки, другие на блестящие плиты. – Ещё и с окнами от пола до потолка! Что и говорить, мажор!

Я рассмеялся – подначки друга меня нисколько не задевали.

– Витька, я же предлагал тебе переехать сюда.

– Ни за что, – покачал он головой, весело улыбаясь, – боюсь заблудиться в твоих хоромах.

Витька напомнил, в какой комнатушке мы ютились два года назад. А там и за казармы зацепились и даже за детский сад, в котором мы, кстати, познакомились. Тогда ещё кудрявый мальчишка, но уже с длинным как у птицы носом, он протянул мне руку. С тех пор мы стали не разлей вода. И так до самого окончания военного университета.

– Что говорят врачи? – осторожно спросил я, отхлебнув чай.

Витька громко выдохнул и отвернулся.

– Филька, давай не будем, а? Дружище, не люблю я этой темы.

Я кивнул, решив не давить на больное место, и устремил взгляд в небо. Оно приобрело фиолетово-красный оттенок. Странно, обычно к этому времени оно лишь слегка темнеет.

– Сказали, процесс необратим, – хриплым голосом нарушил тишину Витька. Он откашлялся и продолжил: – Непонятно, два года или пять, десять, но эта хрень пойдёт дальше… – Рябчик упёрся ладонью в лоб. – Какой же я был дурак! Родители отговаривали лететь… ты говорил… но я, как обычно, никого не слушал…

Я сжал кулаки. Каждый раз, когда друг вспоминал о войне на Ближнем Востоке, я корил себя. У меня была твёрдая уверенность: не отправься я на Астер, то сумел бы уберечь его от роковой поездки.

От размышлений отвлёк заголосивший мобильник. Я с недоумением посмотрел на экран – высветился мой номер. Глюк сети?

– Извини, Витька. Я только узнаю, кому понадобился. – Я похлопал Рябчика по плечу и поднёс мобильник к уху: – Слушаю!

В ответ шипение, причём настолько громкое, что я чуть не оглох.