Возвращение не гарантируется

Корецкий Данил Аркадьевич

Слон бросил на него недовольный взгляд, но ничего не сказал. А остальные призадумались. Похоже, сангхур перестал быть персонажем досужих баек и приобретал вполне реальные очертания… Больше того, стало ясно, почему они прошли лишний километр: командир не хотел оставаться у недоеденной туши, значит, ожидал, что монстр может вернуться…

— Во всяком случае, он помог нам без единого выстрела получить хорошую порцию мяса, — нарушил тишину Звезда. — А если и дальше будет о нас заботиться, то я не возражаю.

— Смотри, как бы нам не пришлось о нем позаботиться, — предостерег Скат.

— Думаю, и у нас это получится! Только я этого сангхура есть не буду…

* * *

А

в Москве следователь Павел Егорович Колтунов, пообедав в столовой управления, где кормили очень даже прилично и никто не обсуждал, будет он при случае есть сангхура или не будет, да и вообще никто здесь не знал, что такое сангхур, — так вот, сытый Паша заканчивал вычерчивать схему расследования. Эта был не жидкий, бесполезный чертежик, которые никогда не составляют в реальной жизни, но часто показывают в кино, чтобы якобы эту реальную жизнь воспроизвести: посередине, в кружочке, труп, изображенный в реалистической манере: «ручки, ножки, огуречик — вот и вышел человечек»; от него ежиными иголками отходят стрелочки к двум-трем кружкам, обозначающим тех, кто вроде бы мог дать повод к изначальному художественному изображению, вокруг которого и завертелась вся следственная канитель. Хотя в подобных случаях никакие кружочки и стрелочки вообще не нужны. Паша уже достаточно проработал, чтобы понять: подозреваемый — это всегда тот, кто нашел труп. А если убит муж или жена, то на первом месте под подозрением оказывается выживший супруг. Ну и так далее, по соответствующим алгоритмам. Честно говоря, в обычных делах графические планы вообще не нужны — это просто понты.

Но то, что нарисовал Колтунов, простыми понтами не назовешь. Это был большой, в буквальном смысле слова, и сложный труд — ему пришлось склеить четыре листа формата А4, чтобы плоды его аналитических способностей могли свободно разместиться, при этом канцелярским клеем был запачкан костюм, на что он, в запале, даже не обратил внимания. Зато в результате на свет появилась не просто схема, а схемища, вся испещренная запутанными сплошными и пунктирными линиями и многочисленными пометками. Она отражала систему взаимосвязей фигурантов убийств и потерпевших, которые, не исключено, сами превращались из активных деятелей в пассивные хладные трупы.

С этим наглядным чертежом Паша собирался прийти к руководству, написав рапорт о необходимости создания оперативно-следственной бригады для тщательного и всестороннего расследования всех этих убийств, которые следовало объединить в одно производство. Сейчас он с удовольствием разглядывал свое детище.

Оно напоминало пирамиду, причем, с учетом важности, не просто тригонометрическую фигуру, а настоящую египетскую пирамиду, возможно, самого Хеопса! В основе ее лежали три кружочка с человечками-огуречками, изображающими трупы, обнаруженные на Щелковском шоссе. От них возвышалась стрелочка, упирающаяся в еще один кружок с надписью «таксист Торсунов», от него еще одна стрелочка вверх упиралась в надпись «Николаев-Громобой». Справа мелким почерком имелись пояснения, которые Колтунов написал от души, опираясь на свой скромный практический опыт, но богатые теоретические знания студента-отличника:

«Механизм смерти Громобоя вызывает сомнения, потому что на ладони левой руки у него имеется царапина, а на мушке пистолета кровь из этой царапины, что не совпадает с картиной самоубийства выстрелом себе в висок».

На этом архитектура следствия не заканчивалась: еще одна стрелка упиралась в директора «Сапфира» Петра Николаевича Санина. Поскольку это единственное убийство, которое считалось раскрытым, то рядом с ним в соединенном стрелочкой кружке, было написано: «Серёга Петров». Зато кружочек с надписью «Санин» соединялся жирной линией с самым нижним кружком,

в котором было написано «Рыбаченко». Но эта линия была отмечена вопросительным знаком и сопровождалась репликой:

«Рыбаченко-Рыбак и Санин-Финансист являлись совладельцами казино „Сапфир“ и имели общие интересы, которые не влекут, однако, убийства последнего. К тому же Петров мелкий бандит, который никаких серьезных связей в криминальных кругах не имел и не мог быть „заряжен“ на Финансиста».

Стрелка от Финансиста поднималась еще выше и упиралась в кружок с надписью «Круглов», горизонтальные стрелки соединяли его с кружками «Мирон» и «Кузьма». Жирная линия соединяла Круглова с тремя трупами в основании пирамиды, и надпись это объясняла:

«На теле Круглова не имеется телесных повреждений, обусловивших смерть. Так первоначально было и на трупах Рыбака и его охранников. Правда, впоследствии заключение было изменено, но связь несомненно тут имеется, и она выдает людей, заинтересованных в уничтожении и изменении доказательств!»

Кружки «Круглова», «Мирона» и «Кузьмы» были обведены жирной линией, которая с одной стороны стрелочками спускалась к Финансисту и Рыбаченко, а с другой — поднималась к самой верхней части листа, где имелись кружки с надписью «Хорольский» и «Карнаухов». Имелось и соответствующее пояснение:

«Круглый был заместителем начальника службы безопасности „Комплекса“, включающего клуб „Сапфир“, с которым имели тесные связи Рыбаченко и Финансист. И, конечно же, руководство комплекса тоже не могло быть в стороне от этой истории».

Честно говоря, Павел собою гордился. Все-таки соединить в общую картину отдельные разрозненные убийства, многие из которых уже считались раскрытыми, было нелегко. Стоит объединить все дела в одно — и результат будет совсем другим! Ведь когда забрасываешь невод вместо сачка в кишащий рыбой водоем, то и улов, конечно же, окажется гораздо обширней и богаче! Он очень радовался своему успеху и надеялся, что руководство его похвалит.

С этой схемой и рапортом о создании оперативно-следственной бригады, которую, как Колтунов полагал, назначат возглавлять именно его, он отправился к своему непосредственному начальнику — полковнику юстиции Королеву. Тот выслушал, как всегда, хмуро и недовольно. Паша положил перед ним свою замечательную схему, которую он не стал рассматривать, а отодвинул от себя подальше и прочел его рапорт. После чего поднял на следователя недобрые глаза, и Паша понял, что хвалить его не будут.

— Ты чем думал, когда это все писал? — спросил Королев. — Ты не головой думал, а задницей! Это ты книжек начитался да кино идиотских насмотрелся. Что ты пишешь-то? Какую группу создать предлагаешь? Зачем? Все эти преступления раскрыты. Что ты расследовать собираешься, свои выдумки? При чем здесь директор «Комплекса» Хорольский? Он вчера давал интервью новостному каналу и рассказал, что на них наезжали бандиты, Карнаухов со своим замом Кругловым им противодействовали — и вот Круглов убит, да и Карнаухов, скорей всего, тоже! А ты его допрашивать собираешься!

Паша пытался что-то объяснить и даже, наклонившись к столу, провел ручкой по линиям, соединяющим кружки на его схеме. Но это вызвало то, что принято называть триггером, или реакцией гранаты на срабатывание запала! Королев взорвался негодованием, и осколками, которые полетели в сторону подчиненного, явились слова, в большинстве своем нецензурные, смятая схема, в которую было вложено столько старания, скомканный рапорт…

— Ты просто идиот! Все дела прекратить! Только вначале покажи, что ты по ним работал! Проведи дополнительные допросы новых свидетелей — человек двадцать, тридцать по каждому эпизоду!