Возвращение Одиссея. Будни тайной войны
Шрифт:
– А там бизнес... как, легче затеять?
– Конечно. Канада, между прочим, по иностранным инвестициям занимает первое место в мире.
– Н-да?
– Среди развитых стран.
– И... куда ж там... можно вложиться?
– Да куда угодно, господи. Куда угодно. В... сельское хозяйство, например.
– Нет, в сельское хозяйство лучше...
– Нет, так нет. Можно в целлюлозно-бумажную. Или в нефтедобычу. Сейчас вообще суперактуально. Такие прибыли.
– А в Канаде... есть нефть?
– А как же. В Северных территориях. Там такие запасы разведаны, закачаешься.
–
– Так это ж и хорошо, дурачок. Пока никого нет. Из конкурентов. Вам и карты в руки.
– Кому нам?
– Новым инвесторам. Бизнесменам.
– Ты... издеваешься надо мной?
– Да почему? Пойми, Майки, сейчас все находится только в твоих руках. Как кто-то хорошо заметил, человек сам кует ключи от дверей своего счастья. А, как? Неплохо сказано?
– Неплохо.... Н-да.
– Что?
– Ладно, как говорится, поживем – увидим. Насколько они... готовы раскошелиться.
– Ну ты уж сам-то тоже не продешеви. Это ж тот же бизнес. Их спрос, твое предложение.
– Постараюсь... Кстати... Кстати, кстати, кстати... Такой вот... еще вопрос.
– Я слушаю... Ну говори, говори, не стесняйся.
– Тут... такое дело... У меня... в скором времени... как нетрудно догадаться... будет... весьма ограниченный выезд. И... Джефф мне сказал, что... он в принципе мог бы... организовывать нам... не часто, конечно, изредка... встречи... Там, в России. Так вот... я хотел бы спросить... как ты относишься... к такой перспективе. Слов нет, это, конечно, предприятие довольно рискованное. В первую очередь, для тебя.
– Господи, и ты еще спрашиваешь. Да я готова сорваться к тебе в любой момент. При первом же удобном случае. Готова разделить с тобой все трудности... все опасности.
– Правда?
– Конечно.
– И... тебя это не страшит?
– Наоборот. Меня это так заводит. Такой адреналин. Я приеду в Москву как новая Мата Хари... в образе экзотической восточной танцовщицы. Что ты так смотришь? Серьезно. Я умею. Меня на Бали учили всем этим индуистским пляскам. Я буду выступать в каком-нибудь богатом ночном клубе. В таинственном полумраке... под звуки гамелана [67] , под аромат тропических пряностей и фимиама. А ты будешь сидеть в зале, с сигарой, и лениво хлопать. Как... здорово?
67
Гамелан – яванский традиционный оркестр, состоящий преимущественно из ударных инструментов.
– Знаешь что... будет лучше все-таки... если ты приедешь обычной туристкой.
– Хорошо, как скажешь.
– А все эти индуистские... па-де-де ты будешь танцевать только для меня. Когда мы останемся... наедине. Идет?
– Как будет угодно... моему господину. – Эти слова новоявленная баядера произнесла, сложив в молитвенном жесте ладони и с покорным видом склонив голову перед своим собеседником. Правда, уже через секунду она бросила на собеседника исподлобья совсем уже не покорный, а, наоборот,
– А... как ей самой... этого хочется?
– Так... как он это сделал сегодня ночью. – Рука медленно, но очень целеустремленно заскользила по бедру все выше и выше. – Лучшего способа я пока не знаю. – Рука, наконец, достигла конечного объекта своих устремлений. – Что... что такое... не могу поверить... полная некредитоспособность?
– Ни в коем случае. Даже не частичная. Так... временная стагнация. Пополнение золото-валютных резервов. В этой ситуации, конечно... не помешало бы...
– Не помешало бы... что?
– Легкое стимулирование... экономического роста.
– Какая же я недогадливая, – сокрушенно покачались из стороны в сторону чуть взлохмаченные медные пряди и тут же, медленно наклонившись вниз и вперед, накрыли собой то место, которое только что подвергла предварительному исследованию рука их владелицы.
На какое-то время в просторном помещении номера воцарилась тишина, нарушаемая лишь тяжелым, учащенным мужским дыханием, ставшим следствием определенного рода действий, о которых, помимо этого дыхания, свидетельствовали также еще и другие, более редкие, но не менее характерные звуки.
Наконец, баядера с шумным вздохом откинулась назад, на подушку, разметав в сторону свои холеные загорелые руки и, прищурившись, посмотрела на своего продолжающего сидеть в прежней позе оппонента, вернее даже, не на него самого, а в первую очередь на являющийся его неотъемлемой частью предмет своего недавнего воздействия, и, с чувством глубокого удовлетворения, констатировала:
– Ну вот, экономический рост налицо.
– Что и требовалось доказать, – разведя руками, подтвердил оппонент.
– И-и... что же дальше?
– А дальше... – Михаил Альбертович подался вперед и пластунским движением перевел свое тело в горизонтальное положение, вплотную приблизив лицо к личику в упор смотрящего на него автора предыдущего вопроса, и, положив левую руку на одну из аппетитных полусферических возвышенностей, принадлежащих той же персоне, закончил фразу: – Всё как положено. Приток капитала. Его вложение... в производство... Запуск всех производственных мощностей... Активизация имеющихся ресурсов... Разнообразие форм и методов... Углубление... процесса... Ну и... его естественное завершение – выпуск конечной продукции.
– М-м, как волнующе все это звучит. Впервые в жизни меня не тошнит от экономических теорий. Пожалуй... можно было бы уже перейти и... к практике.
– Можно... но вот только...
– Что... только?
– Насколько мне известно... кое-кто не очень любит... утренние... производственные смены.
– Ну, почему же. Все зависит от... инвестора. От его изобретательности... От объемов и масштабов вложений.
– А я... как инвестор... вызываю доверие?
– Настоящий инвестор не задает подобных вопросов.