Возвращение плейбоя
Шрифт:
– Тогда я попрошу Стига. Ты можешь доверить это дело мне?
Положиться на вкус Алтеи? После того как она три раза одевала ее в платья, похожие на кремовые пирожные?
– Конечно, я доверяю тебе, – смирилась Холли. – Это твоя свадьба. Я надену все, что ты выберешь для меня.
Алтея крепко сжала подругу в своих объятиях.
– Холли, ты такая умница! Прошла со мной через все мои свадебные церемонии. Знаю, эти два года были нелегкими для тебя. Но жизнь не стоит на месте, и Мэтт наверняка захотел бы, чтобы ты снова была счастлива.
На
– Ты непременно встретишь свою судьбу, – заверила ее Алтея. – Я уверена. Как я повстречала Стига, когда потеряла всякую надежду на счастливую жизнь.
– Конечно, – не стала спорить Холли.
– Как знать, может, это даже будет Лукас, – широко улыбнулась Алтея.
Раньше Лукас Антонидис чувствовал себя в Нью-Йорке как дома. Ему нравились ритм этого города, его шум и краски. Но теперь его мучила головная боль.
А может быть, дело даже не в городе, а в нем самом.
Когда-то он избегал любой ответственности, но теперь от него зависело большое количество людей, и он не мог просто бросить все и уйти.
А еще на него наседала мать, которая по его возвращении из Австралии неустанно повторяла: «Это она?» – стоило Лукасу назвать какое-нибудь женское имя. Он знал, матери хочется заполучить еще одну невестку. Раньше его не беспокоили, потому что в семье хватало детей, но теперь все его братья и сестры обзавелись семьями и занимались воспроизведением следующего поколения.
Только он один оставался холостым.
– Я женюсь, когда буду готов, – прямо заявил он матери. Лукас не сказал ей, что это вряд ли случится, потому что он упустил этот шанс давным-давно.
И все же он подозревал, что главной причиной его головной боли было несметное количество заявок на получение гранта благотворительного фонда, которым, к своему большому несчастью, он руководил.
– Вот еще парочка, – с иронией сказала его секретарь Серафина, вывалив на стол своего шефа кучу конвертов.
Лукас застонал и потер переносицу. Голова просто раскалывалась. Он не привык заниматься бумагами, потому что считал себя человеком дела. И Скит Макклинток прекрасно это знал!
Но это не остановило Александра Скита Макклинтока, его эксцентричного друга и наставника в деле добычи опалов, от того, чтобы вынудить Лукаса взять на себя руководство фондом. Он не сомневался, что Лукас согласится с его девизом «Протяни руку тому, кто нуждается в помощи».
Однажды Скит помог ему самому.
– Спасибо, – вздохнул Лукас.
– Это не все.
– Пощадите.
– У вас все получится, – улыбнулась Серафина.
Он застонал. Лукас не мог отказаться от этой работы, и все благодаря Скиту.
Старик, такой же эмигрант, как и он сам, научил Лукаса стойкости
Но в то время Лукас этого не понимал. Скит мог прогнать его в любую минуту, а Лукас был свободен уйти от него, когда захочет.
Часто он так и поступал, нанимаясь помощником на какую-нибудь шхуну или яхту. Лукас мог отсутствовать месяцами, но во время метаний от одного занятия к другому он понимал, что ему нравилось заниматься добычей опалов, потому что этот невероятно тяжелый труд заряжал его энергией и помогал стать более усидчивым и сдержанным. Тогда он впервые в жизни спокойно спал на протяжении всей ночи.
Лукас чувствовал себя отлично. Они со Скитом прекрасно ладили. Старик никогда ничего не требовал. Даже во время тяжелой болезни он все равно продолжал трудиться. И в конце Скит попросил только об одном.
– Собираюсь сделать тебя своим душеприказчиком, – скрипучим голосом сказал Скит. – Ты позаботишься обо всем… после.
Лукас отчаянно сопротивлялся мысли о том, что это «после» наступит, его старый друг умрет, а мир и дальше будет жить, словно ничего не случилось.
– Ну, чего скажешь? – Выцветшие голубые глаза Скита буравили Лукаса насквозь.
К тому времени старик стал для Лукаса роднее собственного отца, поэтому он не посмел отказать. Разве это будет сложно? Все, что от него требовалось, – распределять активы Скита Макклинтока. А их было предостаточно, хотя никто бы не догадался об этом по тем спартанским условиям, в которых жил старик. Лукас узнал о деловой хватке своего партнера только благодаря тому, что тот помог ему выгодно разместить собственные активы и нажить огромное состояние.
Но он и представить себе не мог, что Скит основал фонд помощи жителям Нью-Йорка, нуждавшимся в человеке, который помог бы им поверить в себя.
Кто бы мог подумать, что Скит окажется таким сентиментальным? Точно не Лукас.
Когда новость разнеслась по городу, почтальоны начали мешками привозить письма. То же самое творилось с их электронной почтой.
Тогда пятидесятилетняя Серафина показала, чего она стоит. Она могла организовать батальон, разобраться с капризными художниками и сварливыми скульпторами, отобрать заявки на получение гранта, при этом принимая телефонные звонки и продолжая приветливо улыбаться. Для Лукаса это было настоящее чудо.
– Рассортируйте письма, – приказал он, – и приносите мне на рассмотрение только те, которые, по-вашему, действительно того стоят.
Окончательное решение он вынесет сам. Скит дал четкие указания насчет этого.
– Как я узнаю, черт подери, кому нужна эта помощь? – спросил у него Лукас.
– Узнаешь, – лежа на больничной койке, заверил его Скит. – Это будут люди, которые напомнят тебе обо мне.
Вот почему старик создал этот фонд. Когда-то, будучи молодым человеком, он полюбил девушку из высшего общества, но не осмелился попросить ее руки, потому что не мог предложить ей ничего, кроме своей любви.