Возвращение повесы
Шрифт:
– Милый, иди ко мне.
– Ты уверена?..
– О да, Саймон, иди ко мне.
Он лег рядом с женой и обнял ее. И Дженси тотчас же почувствовала себя счастливой. Саймон по-прежнему любил ее, и это самое главное.
На следующее утро Саймон настоял, чтобы после завтрака она вышла на палубу подышать свежим воздухом. Миссис Рэнсом-Браун заявила, что слишком холодно для прогулки, но Дженси сказала, что ничего с ней не случится. Одевшись потеплее, она завязала ленты капора, надела перчатки, сунула руки в муфту – и приготовилась
Ветер был резкий, холодный, пронизывающий, но Дженси в восторге смеялась. Запрокинув голову, она увидела матроса высоко на мачте, среди снастей.
– Неужели у них голова не кружится?
Саймон ухмыльнулся:
– Думаю, что нет. Должен признаться, что я и сам залезал в «воронье гнездо».
Дженси в испуге взглянула на мужа. Она знала, что «вороньим гнездом» называется место наблюдателя на мачте.
– Дорогой, больше так не делай.
– Иначе ты высечешь меня конскими хвостами?
Она сдержала улыбку.
– Нет, лентами и шелковыми нитками. Кое-что из этого, сэр, имеется в моем багаже.
– Жду с нетерпением.
Дженси рассмеялась и стала смотреть на море; она старалась не думать о том, какое оно глубокое и как хрупок их корабль. Саймон обнял ее за плечи, и ей сразу же стало тепло и уютно.
– Я очень по тебе скучал, любимая. Не считая тех дней, что ты болела, мы с тобой после венчания не разлучались. И если все будет по-моему, то мы никогда больше не расстанемся.
Она накрыла его руки своими.
– Вот и прекрасно.
Он прижался щекой к ее щеке.
– Скажи, а кто была та Джейн, про которую ты говорила в бреду? Расскажи про нее, милая. Я хочу разделить с тобой все твои печали.
Дженси похолодела, она не могла вымолвить ни слова.
Глава 24
«Ну почему, почему именно сейчас? – спрашивала себя Дженси. – Почему он сказал это в такой момент?» Сделав над собой усилие, она выдача заготовленную ложь:
– Джейн – подруга детства. Она утонула.
– Сочувствую, – пробормотал Саймон.
Что-то заставило ее продолжать, и она проговорила:
– Бедняжка утонула в реке. В Карлайле. Мы убежали из дома и играли на крутом берегу, старались поймать рыбешку. И Джейн… Она упала в воду. Я закричала, позвала на помощь, и какие-то люди ее вытащили. – И тут словно какая-то неведомая сила заставила ее сказать: – Это были Хаскетты. Хаскеттов у нас никто не любил… Я имею в виду – никто из порядочных людей. Только Хаскетты любили Хаскеттов. – Дженси в ужасе поняла, что уже не может остановиться. – Они были нечестные, воровали, но ко мне отнеслись по-доброму. Они старались ее спасти, но она умерла.
Дженси наконец-то замолчала и на мгновение прикрыла глаза. Ей хотелось рассказать правду – но как ее рассказать?
«Они относились ко мне с добротой, – повторяла она мысленно. – Они бы постарались спасти тонувшую
Дженси научилась смотреть на вещи так, как это было принято на Эбби-стрит: если люди босые и грязные, то они скверные. Но теперь-то она знала, что все не так просто.
Например, Макартур, вовсе не грязный и весьма состоятельный, был более скверным, чем все Хаскетты, вместе взятые.
Саймон поцеловал ее в щеку.
– Прости, дорогая. Я не должен был спрашивать об этом. Действительно, очень грустные воспоминания… У меня умер кузен. Нам тогда было по восемь лет, и мы дружили. Как-то раз играли в амбаре, и он упал. Прогнившая лестница развалилась и проткнула его. На войне я повидал много смертей, но эту до сих пор не могу забыть.
Дженси сжала его руку:
– О, Саймон, любимый… – Она едва сдерживала слезы, и ей было ужасно стыдно. Ведь воспоминания Саймона были подлинными, а ее – лживыми.
Он вдруг улыбнулся и проговорил:
– Но это было давно, а сейчас… – Он посмотрел ей за спину и воскликнул: – Тунцы опять здесь!
Дженси обернулась и увидела мелькнувшую над водой серебристо-синюю рыбину, потом еще одну и еще.
– Идем! – Саймон схватил ее за руку. – Хэл и Нортон ловят рыбу на другой стороне.
Они побежали вокруг палубной надстройки, туда, где рыбачили Хэл и Нортон. Но оказалось, что те мирно беседовали, опершись о поручни и держа в руках деревянные рамки, на которые была намотана леска.
– Эй, шевелитесь! – крикнул Саймон. – Они вернулись!
Рыболовы кивнули и покрепче сжали в руках свои рамки. А Дженси вдруг вспомнила, как в детстве она играла с такими же рамками – их называли «ручной леской». Летом дети подолгу держали в ручье свои лески, но в лучшем случае им удавалось поймать лишь пескаря. А туда, где водились лососи или щуки, их не пускали – это было бы браконьерством.
Хэл громко вскрикнул, когда леска у него натянулась. Ему было трудно управляться одной рукой, и Саймон поспешил ему на помощь. Дженси подумала, что Хэл будет возражать, но тот лишь ухмылялся, поглядывая на Саймона. Внезапно леска лопнула, и Саймон с огорчением воскликнул:
– Ах, слишком большая! – Он взял другой крючок и, привязав его к леске, нацепил на него кусок мяса.
Хэл бросил леску в воду и с улыбкой взглянул на Дженси. Какое-то время она наблюдала за огромными рыбинами, выпрыгивавшими из воды, потом пробормотала:
– Но они все слишком большие.
– Попадаются и маленькие, – сказал Саймон. – Вчера полковник поймал одну такую. Возможно, и нам удастся.
Минуту спустя на палубу выбежал полковник Рэнсом-Браун с леской в руке. За ним следовали его сын и мистер Дакр. Все трое пристроились у поручней, и полковник с Дакром бросили в воду свои снасти. Рыбы глотали наживку, но лески обрывали – очевидно, попадались только крупные тунцы.