Возвращение приграничного воина
Шрифт:
Что за упрямое, глупое тело!
— Нет! Не останавливайся. — Пришли слезы. Любимое лицо расплылось перед глазами, но она различила неуверенность в его взгляде.
— Я не могу… когда…
А потом она прочла в его глазах, что он одержим ею так же сильно, как она одержима им. Неважно, кто из них будет сверху. В подчиненном положении не будет никто. Любовь сделала их равными, и вместе они станут единым целым.
— Ты Джонни Брансон, — сказала она. — Мужчина, которого я люблю. Мужчина, которого я
— Вот теперь я узнаю свою Храбрую Кейт. То, на что ты сегодня решилась, требует больше смелости, чем встреча с копьем врага.
— Подари мне новые воспоминания, Джонни.
И он поцеловал ее и овладел ее телом, увлекая за собой в спасительную темноту, в мир, где они остались только вдвоем.
* * *
В спальню проникли солнечные лучи, и она проснулась, чувствуя приятную тяжесть его колена на своем бедре и ощущая себя по-новому сильной. Возможно, и ее душа когда-нибудь исцелится, как исцелилось тело.
Он открыл глаза — свои чудесные, ласковые, голубые глаза — и улыбнулся.
— Думаю, пора объявить всем, что мы женимся.
Его жена. От счастья запело все тело до самых кончиков пальцев.
Облегчение. Потом возвращение в реальность.
— Ты хочешь остаться?
Усмехнувшись, он приподнялся на локте.
— Едва ли король Яков в настроении прощать меня. Мне еще повезет, если наш уважаемый смотритель не отправит меня на виселицу.
Его небрежная улыбка встревожила ее, ведь они так и не выяснили, кто для них Карвел: друг или враг.
— Но что, если король все-таки простит тебя?
Догадавшись, чего она боится, он покачал головой.
— Я все равно останусь дома.
Дома.
Но если Роб не разрешит ему остаться, им некуда будет идти, разве что на ту беззаконную пустошь, где бродил Вилли-со-шрамом.
— Но где мы будем жить?
Он потянул ее за прядку волос.
— Ну, мы с Робом кое о чем побеседовали.
Его ухмылка дала понять, что слов в их беседе было немного. Она встряхнула его за плечи.
— И что он сказал?
— Он попросил узнать, не согласишься ли ты, чтобы он уступил нам свою спальню.
Она рассмеялась и, опрокинув его на спину, прильнула к его губам. И разговоры были отложены на долгое, очень долгое время.
Эпилог.
Он до конца надеялся, что ты вернешься домой.
Неделю спустя Джон стоял на крепостной стене и слушал шепот ветра, пытаясь уловить голос отца.
— Была ли Бесси права, старик? Ты правда ждал, что я вернусь?
Назад
И тем не менее, глядя на занесенные снегом холмы, он чувствовал себя богаче любого короля. Скоро он станет мужем совершенно особенной женщины. И будет беречь ее больше жизни.
Его защита может понадобиться ей совсем скоро, когда Карвел начнет искать того, кто убил Вилли Сторвика. Кто поверит, что в его смерти виновата собака?
Он улыбнулся. Люди сложат баллады и придумают свою версию произошедшего. Пусть поют о Храброй Кейт, такой же отважной, как первый из Брансонов.
— Джонни, ты будешь ужинать? — Бесси замерла на последней ступеньке лестницы, не решаясь выйти на обдуваемую ветрами стену.
— Иди сюда, — позвал он. — Ветер уже утих.
Закат окрасил небо золотистым цветом. Бесси прислонилась к выступу стены рядом с ним и обратила взгляд на белые холмы, за которыми исчезало солнце.
— Он правда хотел, чтобы я вернулся? — Не было надобности уточнять, о ком идет речь. Он давно хотел задать этот вопрос, но все не решался, боясь услышать ответ.
— Правда.
Одно-единственное слово, но оно подарило умиротворение, которого он искал много лет, почти полжизни.
— Но я не получил от него ни единой весточки. Он ни разу не захотел узнать, как я живу. — Внутри опять всколыхнулась обида, лишь немного притупившаяся за эти годы.
Бесси покачала головой.
— О чем он мог тебе написать? О том, как Роб свалился с лошади, или о моем первом взрослом дне рождения? Ты бы только затосковал по дому, вместо того чтобы строить свою жизнь.
Неужели они не подозревали, что он и так тосковал по дому?
— Мне кажется, он надеялся, что ты вернешься, когда станешь взрослым. Как оно и вышло, — сказала Бесси.
— И что, он согласился бы отправить людей королю?
— Нет. — Ее усмешка напомнила кривую ухмылку брата. — Он бы отнесся к этому с еще меньшим энтузиазмом, чем Роб.
— Но он точно не хотел просто избавиться от ненужного сына?
Отвернувшись от погрузившихся в сумрак холмов, она заглянула ему в глаза.
— Он знал, что тебе нужно отправиться туда, где ты уже не будешь Джонни Тряпкой.
Туда, где он должен обрести себя, чтобы потом стать Брансоном.
Он был мудрым сукиным сыном, этот Рыжий Джорди. Много мудрее, чем он думал.
— Он любил такую жизнь, — проговорила она. — Роб был рожден для такой жизни. Но для тебя он хотел другого. Он хотел, чтобы ты был волен сам выбирать свой путь.
Полной грудью он вдохнул приграничный воздух.
— Никакой иной жизни мне не надо.