Возвращение примитива. Антииндустриальная революция
Шрифт:
Задумайтесь о смысле этого заявления. Это не просто требование особых привилегий на расовой основе — это требование наказания для белых людей за грехи их предков. Это требование отказа в работе для белого человека на основании того, что его дед, возможно, практиковал расовую дискриминацию. Но может быть, его дед и не был виновен в дискриминации. А может, его дед вовсе жил в другой стране. Так как эти вопросы во внимание не принимаются, значит, этот белый рабочий обвиняется в коллективном расовом преступлении, состав которого заключается исключительно в цвете его кожи.
Но именно этим
Такие требования можно прокомментировать только вопросами: «По какому праву? По какому закону? По каким стандартам?»
Эта абсурдная греховная политика разрушает нравственное основание негритянской борьбы. Их дело основано на принципе индивидуальных прав. Если они требуют нарушения прав других людей, они отрицают и нарушают собственные права. В таком случае им можно ответить так же, как расистам-южанам: не может быть такой вещи, как «право» одних людей нарушать права других.
Однако вся политика негритянских лидеров в настоящее время приобрела именно такую направленность. Таково, например, требование введения расовых квот в школах, в связи с чем сотни детей, и белых, и черных, будут вынуждены ходить в школы, расположенные довольно далеко от мест их жительства, — ради сохранения «расовых соотношений». Это опять же чистейшей воды расизм. Как замечают противники этого требования, обязывать детей посещать определенную школу в зависимости от их расы одинаково неправильно, по какой бы причине это ни делалось — ради сегрегации или ради интеграции. А идея использовать детей в качестве пешек в политической игре сама по себе должна вызывать отвращение у любых родителей — любой расы, вероисповедания и цвета кожи.
Законопроект о «гражданских правах», сейчас находящийся на рассмотрении в конгрессе, — еще один пример откровенного посягательства на индивидуальные права. Запрет на любые проявления дискриминации в государственных учреждениях и на предприятиях абсолютно справедлив: правительство не имеет права ущемлять интересы любой группы или отдельных граждан. Но согласно тому же принципу, у него нет права и ставить определенную группу или отдельных граждан в привилегированное положение за счет ущемления прав других. Кроме того, у него нет права нарушать право частной собственности, запрещая проявления дискриминации на предприятиях, находящихся в частном владении.
Никто, ни негр, ни белый, не может иметь никаких притязаний на собственность другого гражданина. Отказываясь иметь дело с подобным нарушителем права собственности, ее владелец сам не нарушает прав человека. Расизм — отвратительная, иррациональная и аморальная доктрина, но доктрина не может быть запрещена или, наоборот, предписана законодательно. Мы должны защищать право коммунистов свободно высказываться, невзирая на то, что их доктрина также дурна; точно так же мы должны защищать право расистов свободно распоряжаться той собственностью, которой они владеют. Личный расизм — это не юридическая, а нравственная проблема, и решать ее можно исключительно с личных позиций, например с помощью экономического бойкота или социального остракизма.
Нет нужды говорить, что, если закон о «гражданских правах» будет принят, это станет самым серьезным нарушением прав собственности за всю печальную историю данного вопроса в американской государственности.
То, что сейчас те люди, которые более всего нуждаются в защите индивидуальных прав, — негры — сами оказались в первых рядах разрушителей этих прав, с горькой
Хотелось бы предупредить каждого из вас: не становитесь жертвами расистов, поддаваясь расизму; не обвиняйте всех негров поголовно за позорно неразумное поведение некоторых их лидеров.
В заключение позвольте процитировать поразительную редакционную статью, опубликованную в The New York Times, — поразительную потому, что подобные идеи вовсе не типичны для нашего времени:
«Вопрос следует ставить не о том, должна ли какая-либо группа граждан, отличающаяся по цвету кожи, чертам лица или культуре, пользоваться определенными правами как группа. Нет, речь идет о том, чтобы не нарушались права любого из американских граждан, вне зависимости от цвета его кожи, черт лица и культуры. Если гражданин владеет всеми правами и привилегиями, данными ему законами и Конституцией страны, о группах волноваться не стоит: на самом деле группы — это не более чем фигура речи».
Сентябрь 1963 г.
11. Глобальная балканизация
Вы когда-нибудь задумывались о процессе краха цивилизации? Не о причине — она всегда лежит в области философии, — а о процессе, специфических путях, по которым знания и достижения, накопленные за века, исчезают с лица земли?
Сложно представить или поверить в возможность краха западной цивилизации. Большинство людей по-настоящему в него не верят, невзирая на множество фильмов ужасов о конце света в результате ядерной катастрофы. Но естественно, мир может быть уничтожен внезапной катастрофой. Антропогенные катастрофы такого масштаба не бывают внезапными, это результат долгого, поступательного процесса, развитие которого можно прогнозировать.
Позвольте напомнить, что не существует никакой исторической предопределенности. Мир не обязан продолжать движение к краху. Но если люди не изменят своих философских установок — а у них еще есть на это время, — он настанет. И если вам интересно, как именно это произойдет, вы можете наблюдать за этим процессом — началом конца — уже сегодня.
В The New York Times от 18 января 1976 года в заметке под заголовком «Беспокойные европейские племена» (Europe’s Restive Tribes) колумнист К. Л. Шульцбергер с тревожным недоумением распространяется о явлении, которого не может понять:
«Становится не по себе, когда, возвращаясь из Африки, обнаруживаешь на давно освоенном Европейском континенте возрождение некой формы племенных отношений, в то время как правительства новых африканских стран прилагают серьезные усилия к ограничению влияния племен и подчинению их идее национального государства».
Под «племенными отношениями» мистер Шульцбергер подразумевает сепаратистские движения, активизирующиеся в Европе.
«Действительно, — говорит он, — это примечательное современное явление — что многие регионы, ранее бывшие сильными и важными, теперь как будто намеренно пытаются избавиться от своей собственной силы… Нет никакой логики в том, что Шотландия, которая гордилась тем, что является частью Британской империи во времена, когда над ней никогда не заходило солнце — от Калькутты до Кейптауна, — теперь все сильнее стремится расстаться с тем, что осталось от этой великой традиции на окраинном островке Европы» (Курсив мой. — А. Р.).