Возвращение примитива. Антииндустриальная революция
Шрифт:
Верить, что то, чего не существует сегодня, не будет существовать и завтра, можно, только если рассматривать производство как чисто механическую деятельность. Такой подход неоправдан даже при условии, что сегодняшний уровень знаний и технологий останется неизменным. И он неоправдан вдвойне, учитывая, что никому не известно, каких высот достигнет человечество завтра или какие новые возможности дня послезавтрашнего откроются ему с этих высот.
Знание имеет иерархическую структуру. Знания, полученные ранее, делают возможным дальнейшее обретение новых знаний. В поступательно расширяющихся границах мышления каждая
Каждая новая мысль — это очередной шаг вверх по лестнице познания, обеспечивающий более широкую, более эффективную перспективу реальности, невозможную для более низкого уровня. Реальные продукты — это материальный результат тех самых мыслей, и, следовательно, их количество растет наряду с ростом знания. Пока у человека есть политическая свобода — свобода мышления и действия в соответствии со своими идеями, — недостатка материальной продукции возникнуть не может, равно как и интеллектуальной.
Парадокс в том, что зеленые чувствуют связь между разумом и производством (и именно поэтому пытаются ее скрыть). Это заставляет их заявлять, что мы стоим на пороге не только нехватки материальных ресурсов, но и нехватки идей.
Так, например, Worldwatch Institute, обсуждая «истощение материальных ресурсов», утверждает:
«В ближайшем будущем научные открытия уже не будут такими частыми и дешевыми, как в прошлом. Известный к настоящему времени концептуальный фундамент уже проработан весьма тщательно, и будущие исследователи обнаружат, что перспективные направления исследований стали менее доступными и более сложными для работы» [!].
(Можно только порадоваться тому, что наших генных инженеров или разработчиков компьютерной техники — привожу в качестве примера всего лишь две из многих сфер науки, где в последние годы было сделано множество открытий, — не отпугивает подобная ерунда.)
Идеи зеленых и их воплощение на практике отличаются последовательностью. Нет никаких принципиальных различий между процессом производства пищи и процессом производства идей. Источником и того и другого является разум. Если не считать его необходимым для первого, значит, он не является необходимым и для второго.
Убеждение в том, что нам суждена жизнь в состоянии постоянного ограничения, что если мы не согласимся жить в юрте и охотиться на моржей, то поставим под удар всю планету, подготавливает почву для другого, более опасного заключения.
Заявляя, что жизнь в нужде — это метафизическая неизбежность, зеленые развивают эту мысль дальше и говорят о том, что такая жизнь еще и желанна. Иными словами, утверждая, что производство — это процесс, не имеющий отношения к мышлению, далее они заявляют, что производство есть кража — у соседей, у будущих поколений, у самой планеты. И это второе основополагающее убеждение, на которое они опираются: производство, то есть «эксплуатация» природы, безнравственно.
Почему, спрашивают они, вам должно быть позволено транжирить природные богатства просто для удовлетворения своих прихотей? Почему вы претендуете на такое право, исходя только лишь из собственных эгоистических побуждений? На каком основании вы утверждаете, что у вас есть эти права, а у природы нет?
Согласно защитникам окружающей среды, у человека нет морального права ценить себя выше всей остальной природы. «Экологическая эгалитарность, — провозглашает один автор, — предоставляет
Иными словами, вначале зеленые объявляют, что спартанская жизнь примитивных эскимосов неизбежна для всех, а затем — что моральный долг каждого — стремиться к ней. Вначале вам говорят, что стремление к благополучию — бездумное самоуничтожение, а затем — что поддержание вашего жалкого существования не должно быть важнее, чем божественное право какой-нибудь трясины на сохранение своей болотистости.
Такая точка зрения возможна только при одном этическом кодексе — кодексе альтруизма, который провозглашает преследование собственных интересов грехом. Это наиболее мощное оружие защитников окружающей среды. Что, в конце концов, может быть более эгоистичным, чем производство, в процессе которого вы преобразуете природу ради достижения собственных ценностей? По своей сути доктрина зеленых требует, чтобы человек отказался от комфорта, благополучия и самого себя. Перестаньте стремиться к счастью, увещевает она, и подумайте лучше, как доставить удовольствие улиткам и совам.
Согласно доктрине альтруизма, человек не имеет морального права существовать ради себя самого. Наименование этой доктрины происходит от латинского alter — другой, и она гласит, что единственное оправдание жизни человека — его готовность пожертвовать ею ради других. Движение зеленых — это движение бескомпромиссного, неприкрытого альтруизма. В прошлом жертвовать жизнью предполагалось ради других человеческих существ, например нищих и немощных. Теперь, расширяя альтруистическую догму, зеленые расширяют и понятие «другие». Теперь нас призывают жертвовать человеческим ради нечеловеческого.
А если жить ради себя действительно грех, то как можно противостоять этому призыву? Если самоотречение — благородно, что может быть более достойно похвалы, чем посвящение своего существования заботам о благе насекомых, сорняков и грязи?
Идея самопожертвования заложена в самом термине «окружающая среда», которому сейчас придается значение, вводящее простого обывателя в заблуждение. Если мыслить логически, понятие окружающей среды непременно подразумевает кого-то (или что-то), в этой среде существующего, аналогично тому, как понятие «собственность» подразумевает кого-то, кто ею владеет. «Среда» — это относительное понятие, не имеющее смысла само по себе. Правильно определять его нужно как чье-то окружение.
Но зеленые сегодня используют этот термин вовсе не так. Они извращают понятие среды, отделяя его от какого бы то ни было отношения к человеку, и благодаря этому получают возможность направлять мысли других людей по еще более неправильному пути, заставляя и оценивать среду без всякой связи с человеком.
Происходит это так: вначале защитники природы пользуются правильным значением понятия «среда», так что люди соглашаются с необходимостью заботиться о ее судьбе, подразумевая, что это их среда и их судьба связана с ней. Именно поэтому участники этого движения предпочитают говорить именно о «среде», а не об отдельном, независимом понятии «природа». Но когда запуганная общественность признает справедливость их заявлений, они переворачивают термин «среда» таким образом, что она как будто бы становится чем-то, никак не связанным с людьми.