Возвращение седьмого авианосца
Шрифт:
— Кимио, вы хотели показать мне, что «Великая Япония» все еще жива.
Она улыбнулась.
— Я думаю, что это и так ясно, Йоси, — Кимио поставила чашку на стол. — Так же ясно, как извинение Сары по поводу ухода. — Мацухара засмеялся. — Я убедила вас, Йоси?
— Нет, но я рад, что вы пытались.
— Прошло много лет, как вы последний раз разговаривали с женщиной.
— В декабре прошлого года в лифте я разговаривал с Сарой Арансон.
— И все?
— Да. Вы знаете историю «Йонаги», знаете, что мы были отрезаны
— Сара говорила мне, что вы потеряли семью.
— Да. Жену Сумико и сыновей Масакеи и Хисайю во время налета на Токио. — Мацухара побарабанил пальцами по столу. — Меня переполняла ненависть, я жаждал мести сорока семи самураев, оскорблял Брента Росса.
— Энсина Брента Росса? Но вы друзья, это все видят…
— Мы не сразу ими стали. Я приставал к нему… изводил. Я выбрал его объектом своей мести. Но он противостоял мне, как самурай, дрался, как самурай, мужественно и умно. И адмирал Фудзита зависит от его соколиных глаз и доверяет ему… — Летчик остановился на полуслове от внезапно пришедшей ему в голову мысли. — Я встречался с семьей адмирала, когда меня назначили на «Йонагу». С его двумя сыновьями. Один из них, Макото, был высоким, крепким, умным…
Кимио прервала его вопросом.
— Они погибли?
Йоси кивнул:
— Хиросима.
Женщина вертела в руках чайную чашку.
— Йоси-сан, вы говорите с акцентом.
Подполковник засмеялся.
— Я родился в Лос-Анджелесе, штат Калифорния.
— Нисэй, — сказала она, широко открыв глаза.
— Да, мои родители были дохо, лояльно настроенные к микадо.
— И вы американский гражданин?
— Разумеется. Тысячи нисэев служили императору.
— Вы по-прежнему это делаете.
— Верность императору дает команде «Йонаги» стимул к существованию.
— Но боги все еще правят. Аматэрасу…
— Да. Но это, — Мацухара обвел вокруг рукой, — не наша Япония.
Кимио опустила глаза.
— Извините, Йоси-сан. Мы устали.
Она протянула руку через стол и накрыла его ладонь своей. Мягкое, теплое прикосновение, словно электрическая искра, ветром пробудило дремлющее пламя к жизни. Будто пронзенный внезапной болью, Мацухара отдернул руку и хрипло спросил:
— А ваша семья?
— Вы знаете, мой муж Киетака был первым помощником на «Маеда Мару».
— Мы отомстили за него. Горы ливийских трупов…
— Прошу вас! — оборвала летчика Кимио. — Я не хочу всего этого.
— А чего вы хотите?
— Мира. Хочу видеть своих детей растущими свободными и счастливыми в мире без ненависти.
Мацухара вздохнул.
— Да. Того, чего человечество желало с момента своего появления, но так и не нашло. Вместо этого такие люди, как я, никогда не будут безработными. — Он наклонился вперед. — У вас есть дети?
— Сын Садамори учится в университете в Фукуоке, а дочь Симикико замужем, живет в Кобэ и через четыре месяца сделает меня
— Вы очень молодо выглядите.
— Спасибо, Йоси-сан, я родилась в 1944.
— А ваши родители?
— Отец был летчиком, он пропал над островом Сайпан через два дня после моего рождения. А мать умерла несколько лет назад. — Кимио на мгновение прикрыла глаза. — И вы из тех, кто внешне выглядит молодо: черные волосы, кожа без морщин, телосложение молодого мужчины. — Она покачала головой. — Это кажется чудом.
Мацухара почувствовал, что его лицо горит.
— Спасибо, Кимио. Такое случается с людьми, которые пропадали, как мы; суровая жизнь, без табака и алкоголя, простая пища, ежедневные физические упражнения неплохо сохраняют здоровье.
— Сохраняют здоровье? Нет, вы победили время!
— Нет людей, которые могут победить время. Может быть, некоторые могут просто растянуть его.
— Вы сказали, что обходились без многого, Йосисан.
— Да. — Мацухара покраснел, понимая, о чем думает Кимио.
— И все эти годы без женщин?
— Да.
— Вы могли пригласить «девочек для удовольствия», как это делается в армии. Все об этом знают.
— Нет. Это было невозможно. Мы готовились к нападению на Перл-Харбор и являлись флагманом ударных сил.
Кимио покачала головой.
— У вас не было женщины более сорока лет.
Странно, но Мацухара не был потрясен ее откровенным замечанием. Он сам выбрал эту женщину и понравился ей. Она жадно впитывала его слова и одновременно бросала ему вызов. Его ответ был таким же прямым, как и ее слова.
— Изоляция не может развратить самурая. Мужчина не будет искать связи с мужчиной из-за лишений. — Он смущенно поежился. — И воин не будет унижать себя.
— Как вы спасались?
— Никак, пока не появилась возможность убивать. — Ее глаза расширились от услышанного, но он сузившимися глазами, казалось, смотрел сквозь нее в прошлое, в уголках его рта играла легкая усмешка. — Сначала три сбитых самолета над Китаем, потом огромный русский реактивный самолет, когда мы вырвались из бухты Сано, вертолеты над Перл-Харбором, русское разведывательное судно, самолет службы наблюдения. Но легче всего было в Эль-Карариме и Мисратахе. Мы сшибали арабов с неба, словно воробьев из рогатки. Далее Острова Зеленого Мыса, мы поубивали их всех…
— Пожалуйста, Йоси-сан. Прошу вас. Это ваша страсть? Война? Смерть? Так ведут себя все мужчины?
— Я не могу говорить за всех.
— Тогда у вас неправильный бог — вас обманули.
— Обманули?
— Да. Вас завлекла проститутка. Она увела моего отца, мужа, многих других…
— Это не самурайский образ мыслей. — Мацухара подался вперед. — Кодекс чести самурая учит, что, «получив приказ императора, действуй в соответствии с ним». — Он ударил по столу, его глаза сверкали. — Что бы вы сказали Каддафи? Позволили бы ему жить так, как хочет он?