Возвращение скипетра
Шрифт:
Изгнанный отступил. На лице, которое обычно было гладким, как полированный мрамор, появилось больше мелких морщинок. "Тогда умри!" - прогремел он. "Умри и представь, что любой, кто придет после тебя, когда-нибудь узнает твое имя".
Вместо того, чтобы умереть, Ланиус проснулся. Как всегда после встречи с Изгнанным во сне, ему понадобилось мгновение, чтобы осознать, что он в безопасности, и противостояние закончилось. Сосия что-то пробормотала рядом с ним. "Все в порядке, дорогая", - сказал он. На этот раз он осмелился надеяться, что все
Он задавался вопросом, узнает ли он, когда и если Паунсер украл Скипетр Милосердия. Ему все еще нужно было дождаться прибытия курьера с юга. Это займет некоторое время. Однако на этот раз он получил ответ с курьером или без него.
У него также было кое-что новое, чему можно было удивиться. Грас всегда говорил, что Скипетр Милосердия волнует его больше, чем поимка Йозгата. Он сказал это, да, но имел ли он это в виду?
Я полагаю, это будет зависеть от того, насколько хорошо он сможет использовать Скипетр, подумал Ланиус и медленно удивленно покачал головой. Использовать Скипетр? Действительно ли он когда-нибудь верил, что подумает такое? Он надеялся на это, да. Он сделал все, что мог, чтобы приблизить этот момент. Но действительно ли он, действительно ли он верил, что это наступит?
За свою жизнь он не мог сказать наверняка.
Он встал с кровати. Сосия снова что-то пробормотала, но продолжала дышать глубоко и ровно. Серый предрассветный свет просачивался сквозь закрытые ставни. Внизу, в Йозгате, он предполагал, что все еще будет темно. Летние дни на юге были короче. По контрасту, зимой там было больше солнечного света. Все как-то сгущалось. Ланиус снова кивнул. Да, все каким-то образом налаживалось, даже если иногда на это уходили столетия.
Король покинул королевскую спальню, улыбаясь самому себе. Он был единственным во всем городе Аворнисе, кто знал, что произошло на юге. Это почти заставило его захотеть поблагодарить Изгнанного. Почти. Изгнанный бог не дал ему знать, чтобы оказать ему услугу.
Я мог бы показать тебе… Ланиус вздрогнул. Нет, Изгнанный не имел в виду своего блага или Аворниса, предлагая подобное.
Уборщик остановился и поклонился, когда Ланиус прошел по коридору. "Вы рано вышли, ваше величество", - сказал старик.
"Не так рано, как ты", - ответил Ланиус. Подметальщик улыбнулся, кивнул и продолжил свою работу.
Ланиус бродил. Когда он выглянул в окно, утренние сумерки с каждой минутой становились ярче. Цветы в садах из серых превратились в свои обычные голубые, красные и золотые. Запели несколько птиц — не так много, как было бы ранней весной, но достаточно, чтобы подсластить утро. Еще больше метельщиков кланялись и приседали в реверансах, когда Ланиус проходил мимо. Отдаленные крики с кухни говорили о том, что повара готовятся к новому дню.
Кто—то вышел из-за угла - Орталис. "Доброе утро, ваше высочество", - сказал Ланиус, добавив: "Вы рано встали". Для Орталиса это было правдой больше, чем когда метельщик
Орталис скорчил ужасную гримасу. "Кошмар", - сказал он. "Один из худших, которые у меня когда-либо были. Все в руинах". Он содрогнулся.
"Мне жаль". Ланиус поймал себя на том, что говорит искренне, что удивило его. "Мои сны были.. не такими уж плохими". Мог ли он когда-нибудь представить, что скажет такое после встречи с Изгнанным? Он знал, что это не так. Но было ли это правдой? Без сомнения, так оно и было.
Первый утренний солнечный луч проник в окно. Начался новый день.
Начался новый день. Внутри Йозгата, казалось, все еще царил хаос. Грас задавался вопросом, не разразилась ли гражданская война среди ментеше. Они открыли пару боковых ворот и пересекли ров по сходням, чтобы совершить набег на аворнийские заводы вокруг города, но не организовали тотальную атаку, которой он опасался. Может быть, они могли видеть, что такое нападение было безнадежным, независимо от того, насколько они были влюблены в Изгнанного.
Это — ну, это и некая вороватая обезьяна — оставили Скипетр Милосердия в руках Граса.
Он уставился на талисман в… благоговейный трепет был единственным словом, которое пришло ему в голову, но оно показалось ему слишком мягким. Рельефы на золотом посохе были настолько прекрасны, что он не понимал, как какой-либо чисто земной, просто человеческий ремесленник мог придать им форму. Они показывали богов на небесах с живостью, интимностью, которые должны были говорить о личном знании — и как мог простой ремесленник-человек надеяться достичь этого?
Большой синий драгоценный камень на вершине Скипетра сиял и искрился своей собственной жизнью. Грас не мог представить сапфир такого размера. Кроме того, цвет был неподходящим для сапфира, а ни один сапфир — более того, ни один известный ему земной драгоценный камень — не обладал таким внутренним огнем. Откуда он мог взяться? Вероятно, из того же места, что и это сокровенное знание богов.
Откуда бы он ни был взят, посох явно был из чистого золота. А посох из чистого золота такого размера должен был бы сделать Скипетр Милосердия намного, намного тяжелее, чем он был на самом деле. Как монкату вообще удалось вынести его из Йозгата? Очевидно, без особых проблем. И Грасу не составило труда поднять его. Когда он это сделал, на самом деле, казалось, что он вообще ничего не весил.
Ланиус что-то говорил об этом. Грас почесал голову, пытаясь вспомнить. Для тех, кто хотел использовать его правильно, Скипетр был светом — он сам становился светом. Те, кто поступил бы с ним иначе, вообще не смогли бы поднять его. Сам Изгнанный так и не нашел способа владеть им.
Иметь его было одно. Владеть им… Но почему он позволил себе попасть в его руки, если не для того, чтобы он владел им? Есть ли у меня сила? Грас задавался вопросом. Могу ли я это сделать? Должен ли я это сделать?