Возвращение скипетра
Шрифт:
Орталис, вероятно, в эту минуту не думал о престолонаследии, потому что спросил: "Твой мальчик ползает с тобой по архивам? Я знаю, что это твой любимый вид спорта. Я не могу понять почему, но я знаю, что это так ".
"Крекс ... пока не проявил к нему особого интереса", - ответил Ланиус. То, что его сын этого не сделал, было для него горем. Он продолжал говорить себе, что еще есть время, что Крекс, возможно, еще увидит, насколько важными и увлекательными могут быть государственные документы. Он продолжал говорить себе, да, но ему было все труднее и труднее заставить себя поверить в это.
Орталис
"Я думаю, он все еще немного молод для этого", - сказал Ланиус и пошел своей дорогой, прежде чем его шурин смог бы найти какой-нибудь другой способ заставить его чувствовать себя плохо. Орталис указал именно на то, чего Ланиус боялся больше всего — что Крекс скорее развлечется, чем приобретет знания, необходимые для того, чтобы стать настоящим правителем. Ланиус задавался вопросом, что он мог с этим поделать. Он не был уверен, что сможет что-нибудь сделать — еще одно горе, которое не пройдет.
Королевский гвардеец, флегматично шагавший по коридору, отсалютовал проходящему мимо королю. Его кольчуга звякнула. От него пахло кожей и застарелым потом. Ланиус остановился и посмотрел ему вслед с задумчивым выражением на лице.
Если я прикажу стражникам схватить Орталиса и отвести его в Лабиринт — и Лимосу вместе с ним — подчинятся ли они? Король дернул себя за бороду. В эти дни он был эффективным правителем Аворниса или, по крайней мере, города Аворнис, когда Грас отправился в кампанию. Однако большая часть того, что он сделал, была настолько близка к тому, что сделал бы Грас, насколько это было возможно. Именно так Грас позволил ему понемногу накапливать крупицы власти — Ланиус позаботился о том, чтобы то, что ему было дано, не представляло угрозы.
Грас не отправил бы своего законного сына в Лабиринт, не для того, чтобы усложнить процесс наследования. В конце концов, сын Орталиса был бы таким же внуком Граса, каким был Крекс. Если бы Ланиус изгнал Орталиса, позволил бы Грас этому продолжаться? Ланиус вздохнул. Он так не думал. И он не думал, что у него есть желание сопротивляться Грасу или победить его, особенно когда его тесть возвращался из первой за столетий успешной аворнийской кампании к югу от Стуры.
"Очень плохо", - пробормотал Ланиус. "Очень плохо, слишком плохо, слишком плохо".
Ему было интересно, что подумала Сосия. Если она верила, что ему это сойдет с рук… Он покачал головой. Он не мог доверять ее суждению в этом. Она тоже была предвзятой. Но — еще одна интересная проблема — в какую сторону она была пристрастна? Против Орталиса, за угрозу преемственности Крекса? Или против самого Ланиуса, за его выбор развлечений? Он все еще думал о первом, но второе было далеко от невозможного, и он знал это. Ему придется решать самому.
И он это сделал. Он решил, что не может рисковать и избавиться от Орталиса подобным образом. Были шансы, что ему это не сойдет с рук. Ему оставалось надеяться, что у Лимозы есть другая девушка. Многие так и сделали, оптимистично подумал он.
Когда король Грас ехал на север, к Стуре, с ним случилось одно из немногих событий, которое заставило его по-настоящему порадоваться, что он получил свою долю — или, как, без сомнения, понял бы Ланиус, больше, чем свою долю — аворнийской короны. Снова и снова освобожденные рабы подбегали к нему. "Да благословит
Стражники не давали рабам подойти слишком близко. Никогда нельзя было сказать наверняка, пока не стало слишком поздно. Один из них мог оказаться вовсе не освобожденным рабом, а рабом, которым все еще руководил и контролировал Изгнанный. Убийцу было так же легко спрятать среди других, которые выглядели и действовали точно так же, как он (или, возможно, даже более опасно, точно так же, как ее), как отравленную иголку в стоге сена.
Грас понимал это. Он не стал с этим спорить. Несмотря на это, ему стало грустно. Изо всех сил стараясь улыбнуться, он сказал Гирундо: "Я никогда не был так популярен в самом Аворнисе".
"Ну, может быть, и нет", - допустил генерал. "Но вы никогда не делали так много для настоящих аворнийцев, как для этих людей".
Грас медленно кивнул. Он думал, что из него получился довольно хороший король Аворниса. Он не думал, что даже Ланиус мог бы поспорить с этим, хотя другой король Аворниса мог бы — посмотрел бы — на него свысока, неохотно признавая, что Грас был не так уж плох. Грас сделал все возможное, чтобы уберечь крестьян от алчных лап знати. Он выиграл достаточно гражданских войн против знати, чтобы убедить их, что восстание - плохая идея. Он держал Фервингов в страхе. Он отбил атаку чемагорских пиратов. И он победил Ментеше в чем-то, что на данный момент было лучше ничьей.
Но даже при том, что он сделал все это, он не вернул надлежащим аворнанцам их души снова. Он не мог этого сделать. Они уже были у них. Рабы, теперь… На протяжении веков рабам и их предкам чего—то не хватало в их душах - большей части того, что отделяло людей от зверей. Благодаря Грасу (и Птероклсу; он не стремился присвоить репутацию волшебника), они снова получили эту часть самих себя. У них это было, и они знали, что это у них есть, и они были благодарны.
"Пусть это тебя не беспокоит", - сказал ему Гирундо. "Дай им немного времени привыкнуть к этому, и они будут такими же эгоистичными, как и все остальные".
Грас скорчил ужасную гримасу. "Я буду помнить тебя в своих кошмарах", - сказал он. Он смеялся, но быстро протрезвел. В его кошмарах фигурировал не Гирундо, а Изгнанный. И если Гирундо был прав — ну и что с того? Одной из его целей при переходе через Стуру было превратить рабов в нормальных людей. И одна вещь, которую делали нормальные человеческие существа, это иногда вели себя как неблагодарные негодяи. Он не мог жаловаться, если это происходило здесь.
Однажды вечером, незадолго до того, как он отправился обратно за реку, Отус подошел к нему, когда он ужинал возле своего павильона. Стражники были повешены первым освобожденным рабом, но незаметно. Они на самом деле не верили, что Отус остался под чарами Изгнанного, но они все еще были стражами.
Но Грас также не думал, что Изгнанный смотрит глазами Отуса прямо в эту минуту. Он узнал выражение лица раба — человека, который чего-то хотел. В отличие от рабов к югу от Стуры, Отус некоторое время был свободен и казался вполне нормальным человеком.
"Привет", - сказал Грас. "Что я могу для тебя сегодня сделать?"
Отус поклонился. Он изучал придворный церемониал — без сомнения, первый раб, который когда-либо изучал. "Ваше величество, они освободили деревню с моей женщиной в ней".