Возвращение скипетра
Шрифт:
Король и святыня дразнили друг друга, пока не добрались до леса. Ланиус был бы рад продолжать шутить, но Ансер относился к охоте гораздо серьезнее, чем к своему церковному посту. Он надел красную мантию, потому что так хотел Грас, но он пошел за оленем, потому что сам этого хотел.
Загонщики, как обычно, бесшумно исчезли среди дубов. Ансер направился к краю знакомой поляны. Ланиус последовал за ним. В скором времени ему предстояло немного пострелять, и, как обычно, он не очень-то этого ждал. Можно приговорить человека к смерти, а потом уйти и поужинать, не задумываясь. Почему
"На этот раз вы собираетесь попытаться поразить что-нибудь, ваше величество?" Спросил Ансер тихим и веселым голосом.
Ланиус почувствовал себя почти так же смущенно, как и тогда, когда Сосия впервые узнала о его интрижках со служанками. "Как давно ты знаешь?" спросил король.
"Уже довольно давно", - сказал ему Ансер. "Никто не мог быть таким плохим стрелком, как ты, если только он не сделал это нарочно. Это просто невозможно. Как ты убил того оленя?"
"Я не хотел". Признание показалось Ланиусу странным освобождением. "Он — напоролся на мою стрелу, полагаю, ты бы сказал".
"Зачем ты выходишь, если не хочешь ни во что стрелять?" поинтересовался архипастырь.
"Должно быть, это компания, которую я держу", - ответил Ланиус.
Ансер пристально посмотрел на него, подозревая иронию. Не обнаружив ее, он сказал: "Вам не нужно этого делать, ваше величество. Вы бы все равно нравились мне, даже если бы вы этого не сделали".
"Спасибо". Ланиус говорил это от всего сердца. "Но разве ты никогда не уходил с дороги ради друга?"
"Я не знаю, заходил ли я когда-либо так далеко с пути", - задумчиво сказал Ансер. "Ты же не просишь меня рыться с тобой в архивах".
"Это другое", - сказал Ланиус, который не хотел бы, чтобы бастард Граса — или кто-либо другой, за исключением, возможно, покойного Иксореуса, который любил их так же сильно, как и он, — рылся в архивах вместе с ним. "Ты бы плохо провел время в архивах, потому что тебе все равно, что в них. Я могу наслаждаться лесом независимо от того, снимаю я что-нибудь или нет. Здесь хорошо. Он просто пылился в архивах ".
Верховный владыка рассмеялся. "Хорошо, ваше величество. Я поверю вам на слово — и Орталису я тоже ничего не скажу. Вы вообще хотите возиться со стрельбой?"
После минутного раздумья Ланиус кивнул. "Да, я думаю, что так будет лучше. Иначе стражники и загонщики проболтаются, а это было бы не так уж хорошо. Ты можешь продолжать доставлять мне неприятности, когда я тоже промахиваюсь ".
"Хорошо. Я так и сделаю". Ансер снова рассмеялся. Затем, с неподдельным любопытством в голосе, он спросил: "Насколько ты плохой стрелок на самом деле?"
"Я не знаю", - ответил Ланиус. "Я не очень хорош, но и не так плох, как притворяюсь. Это не то, что мне нужно знать, как делать, ты знаешь."
"Нет, я полагаю, что нет. Вещи остаются в одном месте в архивах, не так
Вспомнив, что некоторые документы, которые он искал, остались не там, где, по его мнению, им место, Ланиус задумался об этом. Но он сказал: "Полагаю, что нет". Документы никуда не делись. Его внимание привлекло.
На поляну выскочил олень. "Ваш выстрел, ваше величество", - пропел Ансер, как будто они не говорили о мошеннической охоте Ланиуса. Король наложил стрелу на тетиву и выпустил. Стрела — какой сюрприз! — пролетела мимо. Олень умчался прочь. "О, как жаль, ваше величество!" Воскликнул Ансер. Он был хорошим актером.
"В следующий раз стреляй первым". Ланиус изо всех сил старался казаться разочарованным. "Может быть, тебе повезет больше".
"Может быть, я так и сделаю. Во всяком случае, я могу на это надеяться". Ансер казался удивленным.
Примерно час спустя он убил оленя и разделал его, когда тот лежал на земле. Он проделал хорошую, осторожную работу, но не выказал ни малейшего удовольствия, от которого у Ланиуса встали дыбом волосы, когда в руке Орталиса оказался нож. Один из загонщиков развел небольшой костер. Ансер сам поджарил и съел горных устриц, но поделился печенью, почками, сладким хлебом и сердцем с Ланиусом, загонщиками и гвардейцами.
Ланиус не мог отрицать, что очень свежее мясо, приготовленное на открытом огне, по-своему лучше большинства блюд, приготовленных поварами. Эти ломтики нужно было лишь немного посолить, чтобы придать им полный вкус. Многие дворцовые блюда были достаточно острыми, чтобы у кого-нибудь заслезились глаза. Отчасти это объяснялось тем, что специи были дорогими и поэтому подходили для королевского стола. И отчасти это было потому, что эти специи помогли замаскировать вкус мяса, который начинал портиться.
А затем в лесу раздался треск, громкое, глубокое ворчание и крик: "Кабан! Кабан!"
Все охотники вскочили на ноги и схватились за оружие. Дикие кабаны были самыми опасными зверями в лесу. Их клыки могли выпотрошить человека так же легко, как нож выпотрошил оленя. У некоторых охранников были копья из кабана с крестовиной на древке, чтобы кабан не взбежал на него и не растерзал копейщика, несмотря на то, что был ранен.
Новые крики говорили о том, что загонщики пытались преградить кабану путь и держать его подальше от Ланиуса и Ансера. Но грохот приближался с ужасающей скоростью. Кабан визжал, как разъяренная обычная свинья, или как бы визжала обычная свинья, будь она намного крупнее и свирепее, чем была на самом деле.
И затем, быстро, как камень, пущенный из катапульты, кабан набросился на них. Стрела торчала у него в плече, но, казалось, только разозлила его. Его маленькие глазки были красными, как кровь. Его голова качнулась, пока не нацелилась прямо на Ланиуса. Затем он атаковал.
Двум стражникам удалось прыгнуть между кабаном и королем. Один из мужчин упал. Кабан опустил голову и полоснул его своими клыками. Другой стражник вонзил свое копье в цель и цеплялся за него изо всех сил. Кабан кричал и продолжал пытаться вырваться.