Возвращение Скорпиона
Шрифт:
— Ага, — кивнул я. — Спасибо. Как это? "Ласковый телёнок"?
В глазах Профессора блеснул металл.
— Кабы не твой пёс, я набил бы тебе морду!
Я кивнул:
— И я бы тебе тоже, кабы не мой пёс, потому что в его присутствии одним мордобоем дело не ограничится. Выходит, ты всё знал — знал, кто охотится за алмазами, знал, кто охотится за мной?
Он опустил голову:
— Не знал, а догадывался с высокой степенью точности. Всё же согласись, это не одно и то же.
Я не стал возражать.
— Соглашусь.
Он усмехнулся:
— Если бы я сразу предложил тебе в качестве мишени Кота, то, во-первых, нарушил бы слово.
— Ах да, — пробормотал я. — А мы же, юные же пионеры же, жутко принципиальные?
Но Профессор сделал вид, что не услышал.
— А во-вторых… Интересно, как ты это себе представляешь? Мы втроем — ты, я и Кузнец, который тут вообще ни ухом ни рылом, залегли бы в засаде и подстрелили Славку, едва он высунул нос? — Доктор исторических наук покачал головой: — Я не ты, я так не могу.
"А я могу? — подумал я. — Да, наверное, я действительно — так могу…" Вслух же сказал:
— Ладно, ангел-хранитель… Эй, а может, мне и правда называть тебя теперь Ангелом-Хранителем? Да и звучит это, по-моему, даже лучше, чем "Профессор"! Ладно… но тогда, о гуманнейший из гуманных, просвети-ка меня, садиста, почему же ты обрёк Кота на такую ужасную смерть? Или здесь снова какие-то "нюансы"?
Лицо Профессора исказила не то гримаса, не то улыбка.
— А если бы я этого не сделал, думаешь, нам пришлось бы легче?
— В смысле? — не въехал я. И попросил: — Ну разжуй, разжуй, а то у меня мозги уже совсем не варят.
Он дёрнул плечом, и я вдруг заметил, что руки Профессора дрожат.
— После всего, что произошло, оставлять Кота в живых было нельзя, — наконец глухо проговорил он. — Иначе нам крышка.
Я задумался, ненадолго.
— Да, тут ты прав. Лучше уж он, чем мы. И всё же… И всё же гораздо логичнее было бы…
Профессор хмыкнул:
— Слушай, какой же ты все-таки прагматик и циник. В сравнении с тобой даже я — романтик. Ну неужели в тебе нет ни капли… поэзии, что ли?
Я обиделся:
— Во мне нет ни капли поэзии?! Да у меня, ежели хочешь знать, сосед по площадке — настоящий поэт, его даже один раз чуть в газете не напечатали. А свой величайший шедевр он сказать, кому посвятил?
Профессор улыбнулся:
— Тебе, естественно. Кому же кроме?
Я ревниво вздохнул:
— Хрена! — Потрепал лохматого сожителя по загривку. — Ему. Прочесть?
— Ну, если можно, конечно.
— Конечно, можно. Внемли:
Сопляками окружён,
На прогулку вышел Джон!
Здорово, да? Это про то, как дети его любят.
Профессор покачал головой:
— Бесподобно! Правда, немного лапидарно.
— А он принципиально в малых
— Действительно, такое не забудешь, — согласился Профессор. — А еще можешь?
— Да запросто.
Качу я в поезде под стук колёс,
И только сопли льются мне под нос.
Еще?
— Нет, спасибо, хватит. Он что — на соплях специализируется? Лучше ты скажи мне…
— Нет, это ты лучше скажи мне, — перебил я, — по какой такой, помимо уже названных, причине ты заткнул мне пасть? Колись! Ну? Ну?!
И тогда он махнул рукой:
— А-а, чёрт с тобой! Просто… Просто я не хотел, чтобы ты узнал, что у меня тоже есть…
— Что?
— Во что! Свой "Скорпион", понял?
— Понял, — кивнул я. — Только я это знал.
Профессор побледнел:
— Откуда?!
— А из письма Серого. Не зря же не стал его показывать. Пускай-ка, думаю, и у меня для нашего пана Профессора маленький булыжничек за пазухой полежит. Нормально, да?
Он прикусил губу.
— Зашибись. Вот только…
— Погоди. Нож есть?
— Какой нож?
— Господи, да любой, хоть перочинный, ррэзать буду!
— Меня?
— Не тебя, светило науки, не тебя. Давай!
— Ну на… — Чуть помедлив, он протянул мне совсем, надо заметить, не профессорский выкидной нож, и я удивился:
— Э-э, а как же ты его в самолет пронес?
Улыбка убийцы:
— Не твое дело, поц!
Пожав плечами, я склонился над Джоном. Клацнуло лезвие, и Профессор схватил меня за рукав:
— Ты что?!
— Ничего, отстань! Иди вон покури…
Когда мы снова вернулись "в люди", во дворе были только Паук и двое его телохранителей. А еще возле старика смирно сидела Герда.
На крыльце появился Кузнец, и таким образом к Пауку наша троица приблизилась с двух сторон.
— Ну, всё, Владимир Евгеньевич, — развел я руками. — В гостях, как говорится, хорошо, а дома лучше.
— Дома у моей дочери? — зло зыркнул он.
— Туда мы тоже заглянем, — дипломатично заверил я. — Однако вот что касается другой вашей дочки и… гм… внучки… Нет, пожалуй, с ними прощаться не буду. Тем более что, возможно, еще встретимся.
— Не встретитесь! — отрезал Паук. — Туда они больше не вернутся.
— А мне известен их московский адрес, — "вспомнил" Профессор.
— И туда тоже!
— Ага-а, — понимающе протянул я. — Ну что ж. Ладно, а где Лариса?
— Она уже уехала.
— Ясно… А Татьяна Николаевна?
— Ей нездоровится.
— Понятно… Ну, тогда, Владимир Евгеньевич, позвольте откланяться. Отпуск закончен, пора за работу… Да, чуть не забыл! — Я обратился к своей гвардии: — Господа гусары, сдайте, пожалуйста, господину Туманову оружие. Надеюсь, нам оно больше не понадобится, а слова, сказанные Иваном Ивановичем, он наверняка помнит. Правда, папа?