Возвращение Тарзана в джунгли
Шрифт:
Едва женщина приблизилась к жертвеннику, пение прекратилось. Жрецы и жрицы преклонили перёд ней колени, и она, протянув вперед жезл, стала нараспев читать над ними долгую, утомительную молитву. Голос ее был нежен и певуч. Тарзану казалось невероятным, что обладательница такого голоса может превратиться, под влиянием фанатического исступления, в жестокого и кровожадного палача. С ужасом представил он себе красавицу, которая, держа в руке окровавленный нож, пьет красную, теплую кровь своей жертвы из маленькой золотой чаши, стоящей на алтаре.
Кончив молитву, жрица впервые взглянула на Тарзана. С нескрываемым любопытством оглядела она
— Я не понимаю вас, — сказал он. — Может быть, нам удалось бы сговориться на каком-нибудь другом языке.
Он попробовал говорить с ней по-французски, по-английски, по-арабски, на языке Вазири и, наконец, на том смешанном наречии, которое распространено по западному берегу Африки.
Она только отрицательно качала головой. Тарзану показалось, что в ее голосе слышалось нетерпение, когда она обратилась к жрецам, очевидно, приказывая продолжать церемонию. Жрецы вновь закружились в бессмысленной пляске. Наконец, она дала знак к ее прекращению и указала жрецам на Тарзана. Они бросились к нему, подняли на руки и положили поперек жертвенника на спину. Голова Тарзана свешивалась с одного края жертвенника, ноги — с другого. Участники церемонии выстроились двумя рядами перед жертвенником, держа наготове свои маленькие золотые чаши, чтобы получить свою долю крови жертвы после того, как нож в руке верховной жрицы сделает свое дело.
Среди них возник спор о том, кто должен стоять впереди.
Рослый, дородный жрец с лицом гориллы пытался занять место, уже занятое другим, меньшего роста. Тот обратился с жалобой к верховной жрице. Властным голосом она призвала нарушителя к порядку. Тарзан слышал, как тог ворчал, медленно направляясь к месту, указанному верховной жрицей.
Между тем жрица медленно заносила над Тарзаном тонкий и острый нож, читая нараспев заклинания. Тарзану показалось, что рука с ножом поднималась целую вечность, пока, наконец, не остановилась в воздухе, готовясь нанести смертельный удар в его незащищенную грудь. Сначала медленно, почти незаметно, а потом, по мере учащения заклинаний, все быстрее стала опускаться рука жрицы. До Тарзана доносилось сердитое ворчание обиженного жреца. Голос его становился все громче и громче. Одна из жриц, стоявшая против него, что-то резко сказала, очевидно, упрекая его за бесчинство.
Нож, уже почти касавшийся груди Тарзана, замер. Верховная жрица подняла голову и бросила гневный взгляд на виновника неслыханного нарушения обряда.
Началось какое-то смятение. Тарзан, повернув голову в сторону споривших, увидел, как рассвирепевший жрец бросился на стоявшую перед ним женщину и ударом дубины раскроил ей череп. Дальше последовала сцена, которую Тарзан много раз наблюдал среди диких обитателей джунглей. Слепая ярость, охватившая жреца, была ему знакома. Он помнил точно такие же взрывы ярости Керчака, Тублата, Теркоза и других могучих самцов-обезьян. Безумие находило и на слона Тантора. Пожалуй, в джунглях не было ни одного самца любой породы, который не был бы подвержен таким припадкам.
Жрец впал в совершенное бешенство и, бросившись на своих собратьев, стал избивать их. С яростным ревом он кидался то на одного, то на другого, поражая их ударами своего тяжелого оружия или впиваясь в тело жертвы острыми желтыми клыками. Между тем верховная жрица стояла неподвижно на своем месте, держа над Тарзаном нож и не сводя испуганного
Вскоре комната опустела. На полу лежали тела убитых и умирающих. Невредимы остались только Тарзан, простертый на жертвеннике, верховная жрица и безумец.
Разъяренный жрец окинул женщину взглядом, и в маленьких глазах внезапно вспыхнула новая страсть. Медленно подполз он к ней и стал что-то бормотать. На этот раз Тарзан, к своему изумлению, понял язык, на котором тот говорил. Тарзану никогда бы не пришла в голову мысль заговорить на нем с кем-либо из людей. Это были лающие гортанные звуки, которые издают человекообразные обезьяны.
Верховная жрица ответила на том же языке. Он грозил ей, она же пыталась его образумить. Приказывать она не могла, — он не признавал больше ее власти.
Безумец подполз совсем близко к жертвеннику, простирая к ней свои клещевидные руки. Тарзан напряг все силы, чтобы порвать веревки, которыми были связаны за спиной его руки. Женщина этого не видела. Она забыла о жертве под влиянием страшной опасности, которая ей угрожала. Когда гориллоподобный пронесся мимо жертвенника за убегающей женщиной, Тарзан сделал нечеловеческое усилие и высвободил руки. Он так рванулся при этом, что скатился со своего опасного ложа на каменный пол. И тут он понял, что остался один во внутренней части храма, — верховная жрица и обезумевший жрец скрылись.
Заглушенный крик донесся из темного отверстия, похожего на вход в пещеру, позади жертвенника. Ни минуты не думая о собственной безопасности и представлявшейся ему, благодаря стечению обстоятельств, возможности бегства, Тарзан ответил на призыв о помощи.
Одним прыжком он очутился у темного входа в подземелье, а минуту спустя бежал вниз по древним алебастровым ступеням, которые вели в неизвестность.
Слабый свет, струившийся сверху, позволил ему разглядеть подвал с низкими сводчатыми потолками. Несколько дверей вели из него куда-то во мрак. Но у Тарзана не было надобности продолжать поиски. Перед ним на полу лежала девушка. Ее преследователь в неистовой ярости сжимал ей горло длинными пальцами гориллы.
Едва тяжелая рука Терзана опустилась ему на плечо, он оставил жертву и бросился на защитника. Оскалив клыки, с пеной на губах, он дрался с удесятеренной силой, как дерутся безумцы. Гнев и жажда крови вернули его в первобытное состояние дикого зверя. Он забыл о ноже, который торчал у него за поясом, а пользовался в борьбе только оружием, данным ему природой, уподобляясь своим отдаленным предкам, не знавшим другого оружия.
Но как ни искусно пользовался он зубами и руками, противник оказался еще опытнее в первобытных приемах борьбы. Они сцепились, как две огромные обезьяны, и упали на пол, терзая и кусая друг друга. Жрица стояла, прижавшись к стене, и смотрела широко раскрытыми, остановившимися от ужаса глазами на схватку разъяренных зверей, которые барахтались у нее ног, рыча и скрежеща зубами. Наконец, она увидела, что ее защитник, схватив одной рукой противника за горло и прижав его голову к полу, наносит удар за ударом в лицо. Минуту спустя он отшвырнул затихшую жертву в сторону и, поднявшись, отряхнулся, как могучий лев. Тарзан поставил ногу на труп, лежавший перед ним, и поднял голову, чтобы издать победный крик своего племени, но, увидев наверху отверстие, ведущее в комнату храма, где совершались человеческие жертвоприношения, отказался от своего намерения.