Возвращение Тарзана в джунгли
Шрифт:
Внутри не было ни одного окна, ни одной щели, способных пропустить хоть слабый луч света. Дверь выходила в полутемный коридор и поэтому, даже открытая настежь, не могла рассеять тьму.
Нащупывая путь концом копья, Тарзан вступил в таинственный мрак. Внезапно дверь захлопнулась, и его обхватило множество рук.
Человек-обезьяна стал бороться за жизнь, пустив в ход свою могучую силу. Он чувствовал, что кулаки его наносят смертельные удары, зубы вгрызаются в живое тело, но все новые и новые руки приходили на смену там, которые переставали с ним бороться.
Наконец, многочисленные и невидимые враги стали валить его на пол, медленно
За все время борьбы Тарзан не слышал ничего, кроме тяжелого дыхания своих противников и шума от их падения и ударов. Он не знал, с кем он борется, но был уверен, что имеет дело с людьми. Это было ясно из того, что они связали его.
Вскоре они подняли его и потащили по полу из темной комнаты во внутренний двор храма. Здесь Тарзан впервые разглядел своих врагов — около сотни коренастых, небольшого роста людей с длинными бородами, прикрывавшими волосатую грудь. Густые, заплетенные полосы на головах свисали во все стороны — ка лоб, на плечи и спину. Ноги были короткие и кривые, руки — длинные и мускулистые. Вокруг бедер повязаны шкуры леопардов и львов, а на шее у многих висели ожерелья из когтей тех же зверей.
Массивные браслеты из золота украшали их руки и неги. Оружием служили тяжелые, суковатые дубины, а на поясах, которые стягивали одежду, висели длинные, страшные ножи.
Но больше всего поразила пленника их белая кожа. В жителях города совершенно не чувствовалось примеси негритянской крови, но покатые лбы, маленькие злые глаза, сидевшие очень близко друг к другу, и желтые зубы, похожие на клыки, лишали их всякой привлекательности…
Во время борьбы они хранили полное молчание. Теперь же они обменивались гортанными, односложными звуками, совершенно незнакомыми Тарзану. Наконец, они оставили его на каменном полу, удалившись в другую часть храма.
Лежа на спине, Тарзан увидел, что двор окружен со всех сторон высокими стенами. Вверху голубел маленький клочок неба, а сквозь отверстие амбразуры виднелись зеленые листья, но Тарзан никак не мог решить, находятся ли деревья в храме или вне его.
Вокруг всего внутреннего двора, от земли до самого купола храма, несколькими ярусами шли открытые галереи. Оттуда из-под густых волос смотрели на пленника чьи-то блестящие темные глаза.
Тарзан осторожно попробовал прочность пут, но пока не мог понять, достаточно ли они крепки, чтобы выдержать могучий напор его мускулов. Он не решался подвергнуть их последнему испытанию до тех пор, пока не наступит ночь и не прекратится наблюдение зорких глаз, которые, как он чувствовал, беспрерывно следили за ним украдкой.
Он пролежал неподвижно несколько часов. Только отвесные лучи солнца могли проникнуть во внутренний двор храма, напоминавший глубокий колодец. Когда, наконец, полуденное солнце осветило Тарзана, он услышал топот бесчисленных босых ног в коридорах, а через минуту галерея наверху наполнилась народом. Человек двадцать спустилось во внутренний двор.
Глаза всех были обращены к солнцу. И вдруг толпа и на галереях, и внизу запела какие-то странные, однообразные заклинания. Под их ритм люди, окружавшие Тарзана, стали медленно танцевать. Они кружились, волоча ноги и напоминая своими движениями медведей. При этом они не глядели на Тарзана: глаза их были по-прежнему устремлены на солнце.
Минут десять продолжалась их пляска. А потом они разом подняли дубины и с диким воем бросились к своей жертве.
XX
Ла
В первую минуту Тарзану казалось, что его спасло чудо. Его изумила необыкновенная легкость, с которой девушка прервала нападение двадцати мужчин, похожих на горилл. Мужчины возобновили свой танец вокруг Тарзана, внимая монотонным и ритмическим заклинаниям его защитницы. Тарзан пришел к заключению, что он присутствует на религиозной церемонии, главный участник которой он сам.
Наконец девушка вытащила нож из-за пояса и, наклонившись к Тарзану, перерезала веревку, которая опутывала его ноги. Мужчины, прекратив танец, приблизились к Тарзану, и она знаком приказала ему встать. Набросив на его шею веревку, она повела Тарзана куда-то через внутренний двор. Мужчины, выстроившись попарно, следовали за ними.
Они пришли в большую комнату, в центре которой стоял жертвенник. Это была, очевидно, «святая святых» храма. Тут только понял Тарзан значение этой религиозной церемонии.
Он попал в руки потомков древних солнцепоклонников. Спасение его одною из жриц солнца было только частью пантомимы, составляющей религиозный обряд. Солнце над внутренним двором храма смотрело прямо на Тарзана, как бы требуя жертвы. Жрица явилась из внутренних покоев для того, чтобы оградить жертву, предназначенную божеству Солнца, от кощунственных прикосновений непосвященных.
Достаточно было взглянуть на запекшиеся коричнево-красные пятна, покрывшие каменный жертвенник и пол, и человеческие черепа, нагроможденные в многочисленных нишах, чтобы убедиться в правильности этих догадок.
Жрица и Тарзан поднялись по ступеням алтаря.
Верхние галереи опять наполнились зрителями, из арки к восточной стене медленно вышла процессия женщин. Они, как и мужчины, были одеты в шкуры диких зверей, стянутые у бедер ремнями из сырой кожи или поясами, сверкавшими золотом. Их густые волосы были прикрыты золотыми уборами тонкой работы, из круглых и овальных пластинок. От головных уборов спускались во все стороны, почти до талии, золотые подвески.
Женщины были сложены лучше, чем мужчины. Черты лица у них были тоньше. По строению головы и по выражению больших, черных, мягких глаз можно было предположить, что они значительно превосходят своих повелителей-мужчин умственным развитием и человечностью.
Каждая из жриц держала в руках две золотые чаши. Женщины выстроились в ряд по одну сторону жертвенника, мужчины — по другую. Наконец мужчины приблизились к женщинам и каждый взял у жрицы по чаше. Вновь началось пение. Но вот из-за жертвенника, из темного проема, который вел в глубину дворца, показалась еще одна женская фигура.
— Верховная жрица, — подумал Тарзан.
Это была молодая женщина с благообразным и умным лицом. Ее украшения отличались еще более искусной отделкой и обилием бриллиантов, обнаженные руки и ноги были почти сплошь покрыты тяжелыми золотыми украшениями, усыпанными драгоценными камнями. Обрамляющая ее тело шкура леопарда была стянута поясом из золотых колец, украшенных узором из бесчисленных маленьких бриллиантов. На поясе висел длинный, усыпанный драгоценными камнями нож, а в руках она держала тонкий жезл.