Возвращение Тарзана в джунгли
Шрифт:
— Разве мало нам того, что мы беспомощно носимся по океану на этом жалком суденышке! Зачем же еще отравлять наше существование и подвергать жизнь опасности бессмысленными ссорами? Вы, мужчины, выберите из своей среды начальника, которому все остальные должны беспрекословно повиноваться. В такой обстановке дисциплина нужнее, чем в обычное время на корабле.
Слова девушки на время успокоили матросов. Они решили разделить провизию, четыре жестянки с пищей и два бочонка воды, на две равные части. Одна осталась в полном распоряжении трех матросов,
Первую банку открыли матросы. Раздались возгласы разочарования и ярости.
— В чем дело? — спросил Клейтон.
— Беда! — закричал один из матросов, Спайдер. — Каюк нам! В банке — машинное масло!
Клейтон и Тюран поспешно открыли одну из своих банок, но и там оказалось машинное масло. С криками ярости несчастные люди стали вскрывать банку за банкой. Последняя надежда исчезла, в лодке не было ни крошки пищи.
— Слава богу, у нас есть вода, — сказал Томкинс. — Без еды протянуть немного еще можно. На худой конец, будем есть собственные подметки, а вот без воды мы долго не протянем.
Проделав дырку в одном из бочонков, Вильсон наклонил его, чтобы нацедить драгоценной влаги в жестяную кружку, которую поднес Спайдер. Из отверстия посыпалась тоненькая струйка темно-серых крупинок. С тяжелым стоном Вильсон уронил бочонок и уставился глазами в чашку, безмолвный от ужаса.
— Порох! — произнес он упавшим голосом, обращаясь к людям на корме. — В бочонке — порох.
В других бочонках оказалось то же самое.
— Машинное масло и порох! — воскликнул Тюран. — Хорошая, нечего сказать, пища для потерпевших крушение мореплавателей.
Сознание полного отсутствия пищи и годы ускорило и обострило муки жажды и голода. В первый же день люди по-настоящему испытали все ужасы, переживаемые жертвами кораблекрушения.
В следующие дни их положение стало еще безнадежнее.
Воспаленными от напряжения глазами смотрели они на линию горизонта в продолжение дня и ночи, и только когда тяжелая усталость овладевала ими, опускались на дно шлюпок и погружались в минутную, полную тревожных видений дремоту, отрываясь на одно мгновение от ужасной действительности.
Матросы, сходя с ума от голода, пробовали жевать свои пояса, башмаки, кожаную подкладку фуражек. Напрасно Клейтон и Тюран пытались доказать им, что этим они только увеличивают свои мучения.
Обессиленные и беспомощные, лежали люди под жестоким тропическим солнцем. Губы у них растрескались, языки распухли. Они ждали смерти, которая с каждым днем становилась для них все желанней.
Джен, Клейтон и Тюран, которые ничего не ели все эти дни, почти перестали ощущать голод. А несчастные матросы испытывали в это время невыносимые муки. Ослабевшие от голода желудки не могли переварить кусков кожи, которыми их набивали матросы. Ровно через неделю после гибели «Алисы» один из матросов умер в страшных мучениях.
В продолжение нескольких часов его сведенное судорогой лицо с оскаленными зубами смотрело, как бы улыбаясь, на людей, сидевших на корме. Наконец,
— Разве вы не можете столкнуть тело за борт, Уильям? — спросила она.
Клейтон встал и, шатаясь, пошел к трупу. Оставшиеся в живых матросы следили за его движениями со странным, зловещим блеском ввалившихся глаз.
Англичанин попытался было поднять тело на уровень борта, но усилия его были напрасны. Он оказался слишком слаб для этого.
— Помогите мне, пожалуйста, Вильсон, — сказал он матросу, лежавшему рядом.
— Зачем вы хотите выбросить его? — спросил тот ворчливо.
— Мы должны это сделать, пока не совсем ослабли: он будет ужасен завтра, если пролежит целый день под знойным солнцем.
— Оставьте лучше его на месте, — проворчал Вильсон, — Он нам может понадобиться еще сегодня!
Не сразу понял Клейтон значение его слов. Наконец, он догадался, почему Вильсон противится его намерению выбросить труп в море.
— Боже! — прошептал Клейтон в ужасе. — Не собираетесь же вы…
— Отчего же нет? — прохрипел Вальсон. — Надо же чем-нибудь питаться. А он помер, и ему все равно.
— Идите сюда, Тюран, — позвал Клейтон. — Если мы не избавимся от трупа до наступления темноты, у нас в лодке произойдет нечто более жуткое, чем смерть.
Вильсон, пошатываясь, привстал, чтобы помешать попытке Клейтона и Тюрана, но, видя, что и его товарищ Спайдер оказался на стороне Клейтона, уступил и только следил гневным взором за действиями трех человек, возившихся с мертвецом. Наконец, им удалось выбросить труп в море.
Весь день Вильсон не сводил с Клейтона глаз, в которых светилось безумие. К вечеру, когда солнце погружалось в море, он начал что-то бормотать про себя, не переставая смотреть на Клейтона.
Стало совсем темно, но Клейтон все еще чувствовал на себе этот ужасный взгляд. Он не решался заснуть, а между тем был так утомлен, что ему стоило больших усилий преодолевать дремоту.
После короткого промежутка бодрствования, который показался вечностью, голова его, помимо воли, опустилась на плечо, и он заснул. Долго ли длилось бессознательное состояние, он не знал; разбудил его подозрительный шорох. Клейтон в испуге открыл глаза и при свете поднявшейся над морем луны увидел Вильсона, который пробирался к нему. Рот у моряка был открыт, распухший язык высунут.
Проснулась и Джен Портер. Заметив зловещую фигуру Вильсона, она громко и пронзительно закричала, и в ту же минуту матрос бросился на Клейтона. Оскалив зубы, как хищный зверь, он искал горло своей жертвы, но Клейтон, несмотря на крайнюю слабость, нашел в себе достаточно силы, чтобы удержать эту оскаленную пасть на расстоянии.
Крик Джен Портер разбудил Тюрана и Спайдера. Увидев в чем дело, они подползли к Вильсону и, с помощью Клейтона, с трудом одолели безумца и бросили его на дно лодки. Минуту он лежал, что-то болтая и смеясь, но вдруг издал дикий вопль, вскочил на борт и прыгнул в воду.