Возвращение в Оксфорд
Шрифт:
— Среди первокурсниц чудиков хоть отбавляй, — сказала мисс Фаулер. — Почему с каждым годом студентки все визгливей и невзрачней?
— Так всегда было, — сказала Гарриет.
— Да, наверняка третьекурсницы говорили о нас то же самое, когда мы только поступили, — заметила мисс Хейдок. — Но ведь факт, что у нас не было подобных проблем, пока не поступили эти новенькие.
Гарриет не стала ей возражать, не желая лишний раз навлекать подозрения на преподавателей и на несчастную мисс Каттермол, которая (как все прекрасно помнили) находилась в колледже во время встречи выпускников, сражаясь на два фронта с несчастной любовью и с экзаменами первой ступени.
— Кажется, нет, — ответила мисс Милбэнкс. — Разве что Хадсон, у нее в школе была репутация любительницы дурацких розыгрышей. Но по-моему, она вполне нормальная. По-моему, весь наш курс вполне нормальный. А Каттермол сама виновата. Она просто напрашивается на неприятности.
— Как именно? — спросила Гарриет.
— По-разному, — осторожно ответила мисс Милбэнкс — видимо, Гарриет была все же чересчур близка к профессорской, чтобы пользоваться полным доверием. — Она слишком любит нарушать правила из принципа, что неплохо, если умеешь получать от этого удовольствие. Но она-то не умеет.
— Каттермол совсем с катушек слетела, — заявила мисс Хейдок. — Хочет показать этому, как его, Фаррингдону, что на нем свет клином не сошелся. И правильно, конечно, но она уж слишком старается. Прямо бегает за этим Помфретом.
— Это тот смазливый придурок из Квинса? — уточнила мисс Фаулер. — Ну, тогда ей снова не повезло, потому что Флаксман и на него положила глаз.
— Чертова Флаксман! — воскликнула мисс Хейдок. — Почему она не может оставить в покое чужих мужчин? Она уже увела Фаррингдона, так пусть оставит Помфрета несчастной Каттермол!
— Она никому ничего не оставляет, — сказала мисс Лейтон.
— Надеюсь, она не зарится на твоего Джеффри, — сказала мисс Милбэнкс.
— Я не даю ей спуску, — лукаво улыбнулась мисс Лейтон. — Джеффри, конечно, надежен как скала, но и я не зеваю. Последний раз, когда мы пили чай в студенческой, заявляется Флаксман, вся такая: ах, извините, я не знала, что тут кто-то есть, забыла здесь книжку. С табличкой «занято» размером в полдвери, ага. Но я не стала представлять ей Джеффри.
— А он хотел, чтобы его представили? — поинтересовалась мисс Хейдок.
— Он спросил, кто это. Я сказала: лауреат стипендии Темплтона, чемпионка мира по непрерывной учебе. Это его охладило.
— А что он скажет, когда ты получишь свою Первую степень, детка? — спросила мисс Хейдок.
— Ну, это, конечно, будет неловко. Бедный ягненочек! Придется сказать ему, что это только потому, что я выглядела такой хрупкой и несчастной на устном экзамене.
Мисс Лейтон и впрямь имела вид хрупкий, несчастный и уж никак не ученый. Тем не менее из разговоров с мисс Лидгейт о грядущем экзамене по английской словесности Гарриет знала, что мисс Лейтон — бесспорный фаворит в этой гонке и что она специализируется по языкознанию. А уж если мисс Лейтон ухитряется оживить сухие кости [117] филологии, то она наверняка темная лошадка. Гарриет уважала интеллект: такая необычайная личность способна на что угодно.
117
Отсылка к Книге пророка Иезекииля, 37:4: «И сказал мне: изреки пророчество на кости сии и скажи им: „кости сухие! слушайте слово Господне!“»
Так Гарриет выяснила, что думает третий курс. Ее столкновение
Последнюю неделю в колледже было так спокойно, что Гарриет решила отдохнуть от обязанностей сыщика и отправилась на вечер с танцами, который устраивала одна из ее бывших однокурсниц, вышедшая замуж и поселившаяся в северном Оксфорде. Возвращаясь между полуночью и часом, она оставила машину в личном гараже декана, тихонько вошла через ворота, отделяющие Торговый вход от остального колледжа, и двинулась через Старый двор, направляясь к Тюдоровскому зданию. Погода улучшилась, лунный свет пробивался сквозь облака. В этом неясном свете, приближаясь к Берли, Гарриет увидала какой-то странный скорченный силуэт на восточной стене, близко к тому месту, где находилась личная калитка ректора, ведущая на Сент-Кросс-роуд. Было ясно, что, как поется в старой песенке, «незваный гость, незваный пожаловал в наш дом».
Если бы она закричала, он спрыгнул бы наружу и был таков. У Гарриет был ключ от ректорской калитки — ей выдали полный комплект ключей для патрулирования колледжа. Закрыв лицо своей черной вечерней накидкой и стараясь не шуметь, Гарриет быстро пробежала по траве между домом ректора и профессорским садом, бесшумно выскользнула на Сент-Кросс-роуд и встала у стены. В этот момент из тени вышла вторая фигура, раздалось предостерегающее восклицание.
Джентльмен, сидевший на стене, огляделся, воскликнул «Вот дьявол!» и поспешно полез вниз. Его товарищ стремительно удалялся, но тот, что сидел на стене, видимо, пострадал в процессе спуска, так что передвигался с трудом. Гарриет, хоть и окончила Оксфорд девять лет назад, сохранила изрядное проворство и легко нагнала нарушителя в нескольких метрах от угла Джоветт-уок. Его соучастник, убежавший уже достаточно далеко, теперь оглянулся и остановился в нерешительности.
— Беги, старик! — крикнул пленник и, повернувшись к Гарриет, сказал со смущенной улыбкой: — Пойман с поличным. Я, кажется, подвернул лодыжку.
— А что вы делали на нашей стене, сэр? — строго спросила Гарриет, разглядывая в лунном свете свежее наивное лицо, юношески округлое и в данный момент имеющее выражение одновременно тревожное и насмешливое. Это был очень высокий и широкоплечий молодой человек, но он едва ли мог вырваться из ее крепкой хватки, не сделав ей больно, а он явно не собирался применять силу.
— Шел с гулянки, — бойко ответил молодой человек. — Заключил пари, что повешу свою шапочку на верхнюю ветку шрусберского бука. Мой товарищ был свидетелем. Кажется, я проиграл, да?
— И где же в таком случае ваша шапочка? — сурово поинтересовалась Гарриет. — И мантия, если уж на то пошло? И, сэр, ваше имя и колледж?
— Если уж на то пошло, — дерзко ответил молодой человек, — где ваша мантия? И в каком вы колледже?
Когда от тридцать второго дня рождения тебя отделяют лишь несколько месяцев, такой вопрос кажется лестным. Гарриет рассмеялась:
— Милый юноша, вы принимаете меня за студентку?
— Дон! Женщина-дон! Господи, смилуйся! — воскликнул молодой человек, чьи чувства явно были подогреты спиртным, хотя и в меру.
— Ну? — сказала Гарриет.
— Я вам не верю, — ответил молодой человек, рассматривая ее лицо так внимательно, как это только было возможно в неверном свете луны. — Быть не может. Слишком молоды. Слишком прелестны. Слишком хорошее чувство юмора.
— Слишком хорошее, чтобы вас отпустить. И совсем никакого, когда дело касается вторжения в колледж.