Возвращение в "Опаловый плес"
Шрифт:
— Что ты чувствуешь, Скай? — он лег в постель рядом, но касаться ее не смел. — Расскажи. Может, тогда станет легче.
— Ничего, — ответила она. — Я ничего не чувствую.
Это была истинная правда, и она понимала, что подобное состояние должно бы вызывать у нее беспокойство. Но понимала она и то, что бесчувствие ограждает ее от чего-то еще более невыносимого, и была благодарна за это.
Джарра неверно истолковал ее ответ.
— Если не хочешь рассказывать мне, поговори с кем-то еще. С моей мамой, например, или... может, ты нуждаешься в помощи специалиста?
—
— Ну хотя бы с обычным доктором посоветуйся.
Врач, раз в неделю принимавший пациентов в Кулье, был слишком занят, чтобы тратить время на безрезультатную возню с безутешной матерью. Да к тому же до него не так-то легко было добраться.
— Я не больна.
Физически она сейчас абсолютно здорова, а рассудок у нее всегда был устойчивый. В ее профессии те, кто нуждался в эмоциональной поддержке, очень скоро не выдерживали беспощадных нагрузок. Она же сама никогда не прибегала ни к наркотикам, ни к спиртному, не смолила сигареты одну за другой, как это делали многие манекенщицы; у нее никогда не было личного психиатра или любовника, с помощью которых она снимала бы стресс. Она предпочитала собственными силами лепить свою жизнь и карьеру, не полагаясь на влиятельных наставников и менеджеров.
Поскольку мать детьми занималась меньше, чем искусством, Скай с братом с детства привыкли сами заботиться о себе, зная при этом, что Женель, если придется по-настоящему туго, сразу же бросит все и кинется им на помощь. Скай рано научилась самостоятельно решать свои проблемы. И с этой справится, пообещала она себе. Непременно.
Понимая, что не следует отстраняться от участия в делах семьи, Скай изъявила желание сшить новые шторы. Кейны с преувеличенным энтузиазмом откликнулись на ее предложение, но у нее хватило ума не вспылить. Они по простоте душевной полагали, что шитье штор излечит ее от депрессии.
Недели тянулись медленно, дожди не прекращались.
— Кажется, ты давно уже ничего не снимала, да? — заметил как-то Джарра, и Скай, послушно взяв фотоаппарат, вышла на улицу и стала фотографировать все подряд — зеленые пастбища, мокрые деревья у водоема, желтые цветки амаранта, ковром устилавшие опустевшие скотные дворы.
— Мы могли бы оборудовать для тебя темную комнату, — сказал Джарра после ужина однажды. — У тебя ведь есть пособие для начинающих фотографов?
— Да, лежит где-то, — отозвалась Скай, равнодушно пожав плечами.
— Давай в подсобке уголок отгородим, — поддержал брата Эрик. — Вытащим один из здоровенных шкафов и на его месте установим раковину.
— Вам, мужчины, заняться нечем? — спросила Скай, намереваясь пошутить, но в ее поддразнивающем тоне сквозило раздражение.
Воцарилось неловкое молчание, которое поспешила нарушить Келли.
— Ты связывалась с тем знакомым редактором по поводу своих фотографий? — поинтересовалась она.
— Может, свяжусь в скором времени, — уклончиво пообещала Скай, мотнув головой.
— Давай помогу тебе выбрать, какие послать, — предложила Келли.
Благодаря
Большинство лошадей отпустили пастись самостоятельно, но Стардаст и еще несколько оставались в приусадебном загоне.
Кобыла вела себя спокойнее с тех пор, как потеряла детеныша. Скай часто навещала ее. Может, Стардаст помнила, как она увещевала ее во время неудачных родов. Скай казалось, что темные глаза кобылы смотрят на нее с затаенной болью.
Однажды, когда она разговаривала с лошадью, потирая ей нос, а та пряла ушами, ласково тыкаясь мордой в ее плечо, на скотном дворе появился Джарра.
— Вот ты где, — протянул он. — А я искал тебя.
— Зачем? — не убирая руки с загривка Стардаст, Скай обернулась к мужу.
— Разве обязательно должна быть причина? — Джарра подошел ближе и взъерошил гриву кобылы. — Может, я просто соскучился.
Он смотрел на жену, но она, избегая его взгляда, продолжала наблюдать за кобылой, которая тихо пофыркивала, раздувая широкие ноздри.
Джарра придвинул руку к ладони Скай, лежавшей на шее лошади.
— Хочешь ездить на ней?
Скай опустила руку.
— Ты говорил, она слишком норовистая.
— В последнее время она вроде бы стала более покладистой. И к тому же я буду рядом.
— Мне нужно заново осваивать верховую езду.
— Я научу. Зимой, когда земля подсохнет.
«Зимой, подумала Скай, ему будет не до уроков верховой езды».
Джарра, мучимый смятением, потерял всякий покой. Он все больше времени проводил в сараях, где стояла техника или в своем кабинете, разрабатывая новые проекты на следующие два года.
Прежде едва заметная морщинка над бровями теперь врезалась глубже и почти не исчезала с его лба. Он стал крайне раздражителен и вспыльчив, по малейшему поводу рявкая на Келли и Эрика, хотя на мать и жену голос никогда не повышал.
Скай терзалась угрызениями совести, прекрасно сознавая, что его неуравновешенность вызвана расширяющейся между ними пропастью, но навести через нее мост она была не в силах. Сделай она ему навстречу хотя бы шаг, он наверняка, не раздумывая, подхватил бы ее на руки и стал утолять свою страсть с неистовством умирающего с голоду человека.
Разум подсказывал ей сделать этот шаг, ведь Джарра так внимателен к ней. Она не должна все время замыкаться в себе, лишая его утешения, которое он мог найти в физической близости с ней. И тем не менее она продолжала держаться отчужденно, не находя в себе сил заставить себя выказать молчаливое поощрение. Ее тело, как и сердце, отказывалось иметь дело с чувствами.
Они все реже общались друг с другом, обмениваясь лишь учтивыми фразами, словно воспитанные незнакомцы, а когда оставались наедине, между ними мгновенно возникало тягостное напряжение. Она постоянно ловила на себе его взгляд: он, казалось, следил за каждым ее движением, пытаясь угадать настроение. Скай с лихорадочно бьющимся сердцем стремительно отводила глаза, но оба понимали, что назревает взрыв.