Возвращение в рай
Шрифт:
— Вы когда-нибудь бывали на поле боя, миледи?
Она молча улеглась и позволила ему доделать все самому, сказав только:
— В моей сумке есть розмарин, он освежает воздух. Всю следующую неделю она пыталась привыкнуть к качке, хотя бы только для того, чтобы добраться до борта и снова, и снова освободить желудок. Риго был удивительно терпелив и предупредителен, настаивая только, чтобы она хотя бы пила воду и ела хлеб для поддержки сил. Он все время обтирал ее покрывавшееся холодным потом тело и менял каждый вечер ночные сорочки.
Так проходили дни и ночи. Мириам лежала в постели.
Едва чувствовала, как Риго терзается
Следующие несколько недель море было почти спокойным, и ужасное недомогание Мириам прошло. На ее щеках вновь появился румянец, и она начала понемногу поправляться. Риго оставался заботливым и вежливым, помогал ей не спеша прогуливаться по палубе. Приносил ей все лучшее, что мог достать, очень стараясь, чтобы она ела. Но даже когда она сказала, что совсем поправилась, он не пытался заняться любовью.
«Он боится за меня и ребенка». Как могла она убедить его снова несдерживать свою страсть? Может быть, когда он купал и заботился о ней, ему разонравилось ее тело? В конце концов она действительно становилась круглой и неповоротливой, хотя из-за болезни поправилась совсем немного.
— Сначала я была тощая как палка, а теперь стала круглая как дыня, — пробормотала она. Потом вспомнила, как он желал ее раньше и каким был заботливым в период ее недомоганий.
Вдруг, неожиданно для себя самой, Мириам решила действовать. Конечно, для этого понадобится смелость, но она решила рискнуть.
«Почему из-за нелепой гордости мы должны пройти мимо своего счастья? Я люблю его и боюсь, что он откажется от меня. Что, если он тоже любит меня и так же боится сказать об этом?»
Она приняла ванну и надела мягкую чистую тунику. Отважившись истратить немного питьевой воды, чтобы сполоснуть волосы от соли, она причесалась, придав им живой блеск. Потом надела голубое шелковое платье и затянула шнуровку. Живот не был еще очень велик, но грудь стала заметно больше. Вспомнив, как он касался пальцами ее груди, как ласкал ее губами, она опять ощутила желание.
«Наверное, если он был так добр ко мне, так беспокоился о моем здоровье, он должен хоть что-то чувствовать. Я верну его сегодня снова в свою постель и скажу, что люблю его — Риго Торреса, Наваро, сына Аарона Торреса. На нем нет ни позора, ни проклятия».
Мириам глубоко вздохнула и отложила зеркало, наконец-то довольная тем, как выглядит.
Риго стоял у борта с боцманом. Было уже поздно, звезды сияли алмазами в северном небе, и он вспоминал серебряный огонь в глазах Мириам, когда она, объятая наслаждением лежала под ним. Он так хотел вернуться в каюту и любить ее. Но не отважился.
Мириам и так столько перенесла — она ждет ребенка, а тут еще этот ужасный брак и не менее жуткое путешествие через зимний штормовой океан. Мучимый чувством вины перед братом, он не вынес бы еще и ее страдания. Он отвезет ее к отцу. Аарон Торрес богат, его семья имеет влияние в Эспаньоле. Пусть они перекрещенцы, но они все-таки ее крови. И могут обеспечить ей спокойствие, заботу,
Что же до него… Риго не мог допустить и мысли о том, чтобы жить на подачки того, кто бросил его ребенком. Может быть, однажды он вернется, чтобы бросить богатство и власть к ее ногам. Риго повернулся к боцману.
— Вы были там, в Мексике? Видели золотые города Корагеса?
— Нет, городов я не видел, они далеко на материке, но я был на Кубе, куда корабли привозят сокровища с материка. И говорю вам, эта земля ломится ими, как дерево — спелыми плодами.
— Я только солдат. Вы видели моего скакуна в стойле на нижней палубе. Как вы думаете, если я отправлюсь в Мексику с конем и мечом, вернусь ли я богатым, как Фернан Кортес?
Боцман оценивающе оглядел этого выглядевшего весьма грозно наемника. Он встречал таких повсюду в каждом порту от Гаваны до Хуэлво.
— Да, Я думаю, сможете, дон Родриго.
Ни один из них не заметил замершей, словно от удара грома, женщины, тихо стоявшей в тени мачт позади них.
Сильный ночной ветер трепал паруса, заглушая звук ее шагов в направлении каюты.
Глава 13
Санто-Доминго
Риго стоял на палубе и смотрел, как в ясном утреннем воздухе возникает земля, где он родился. Никогда в своей жизни не чувствовал он себя более одиноким. Казалось, что во время путешествия Мириам начала относиться к нему с большей теплотой, но скорее всего это была благодарность за то, что он заботился о ней, пока она была больна. Теперь она оправилась от морской болезни и пряталась за стеной холодной вежливости, что бесило его. Должно быть, ему только показалось, что она стала относиться к нему лучше. Он не хотел быть отвергнутым собственной женой. Слишком часто в этой жизни приходилось быть отверженным. Даже его старший брат, Бартоломео де Лас Касас, оставил его, чтобы защищать индейцев, жителей этой варварской страны.
Он разглядывал береговую линию, невольно ища глазами следы пребывания тайно, хоть и знал из писем Бартоломео, что им больше не разрешается жить и ловить рыбу на побережье, что их обращают в рабство и заставляют работать в рудниках и на полях испанцев. Бенджамин рассказывал, что тайно были богатым народом, и сам Риго происходит из знатной семьи. Скоро он узнает правду. Он снова и снова прогонял мысль об Аароне Торресе.
Земля, открывавшаяся его взору, была диковинной и чудесной, совсем непохожей на сухие иберийские степи и ледяные Альпы. Он глубоко вздохнул и почувствовал, как странно пахнет воздух, словно пропитанный женскими духами.
Шкипер заметил его удивление:
— Воздух такой мягкий и ароматный из-за цветов и деревьев, растущих на этой благословенной земле, другого такого места нет во всем мире. Это были слова Первого Адмирала, когда они впервые оказались здесь, на борту «Эспаньолы». Но не только из-за деревьев и цветов. Это плодороднейшая, богатейшая земля.
— Что это за странные птицы? — Риго показал на стайку чудесных розовых птиц с длинными, причудливо изогнутыми шеями и странными ходулями вместо ног. Несмотря на причудливую окраску, они казались уродливой пародией на журавлей.