Возвращение во Флоренцию
Шрифт:
— Извините, — хрипло сказал Льюис. — Простите, что я так разворчался. Просто поезд ехал страшно долго, и свободных мест не было, а мне хотелось лишь одного — поскорее оказаться рядом с вами. — Он ласково ее обнял. — Как вы могли разочаровать меня? Вы — мой идеал. Я просто хотел, чтобы этот день был идеальным тоже. Считал часы до нашей встречи. Все, что мне было нужно, — это чтобы поезд пришел вовремя, чтобы было голубое небо и легкий морозец. Неужели я желал слишком много?
Она поцеловала его холодную щеку.
— Погода нам не помеха.
Они зашли в кафе на Юстон-роуд. Заказав кофе, Льюис спросил Фредди о
— Все в порядке, — ответила она. Но потом добавила: — Я скучаю по друзьям из Бирмингема. Правда, мне нравится жить в пансионе. Некоторые им недовольны, но я очень рада, что больше не надо ютиться в общежитии. Как здорово снова иметь свою комнату!
— А что за люди работают с вами?
Она пожала плечами.
— Обыкновенные.
— Похоже, что не совсем. — Уголки рта Льюиса поползли вверх в хитрой улыбке. — Ну-ка, расскажите мне.
— Это очень скучно…
— Уверен, мне так не покажется.
— Вот увидите. Мужчины ненавидят выслушивать от девушек истории об их отношениях с подругами. Они находят это страшно утомительным.
— Мне все равно, о чем вы будете говорить. Я наслаждаюсь, слушая ваш голос.
— Ну ладно. Но обязательно скажите, если заскучаете. Я познакомилась с одной девушкой по имени Ширли. Все остальные ее просто терпеть не могут. Мы работаем в одну смену — если остальные идут в кино, они никогда не приглашают ее пойти с ними.
— А что с ней не так?
— Она просто странная. В том-то все и дело: если бы она была грубая или невоспитанная, я игнорировала бы ее вместе с остальными. Но она совсем не такая. Просто она вечно говорит не к месту, одевается ужасно и причесывается кое-как. Поэтому другие девушки не хотят с ней общаться, а я так не могу.
— Не хотите, чтобы все были против одного? Я восхищаюсь вашей верностью принципам, Фредди.
— Правда? — мрачно поинтересовалась она. — Я уже подумываю отказаться от них. Из-за них мне приходится сидеть с ней за обедом, отдельно от остальных, а Ширли, если честно, может быть ужасно утомительной.
Он внезапно рассмеялся.
— У меня на корабле когда-то был похожий тип. Вечно говорил невпопад. Помощник капитана устроил ему веселенькую жизнь. Мне его было жаль, но, бог мой, он как будто сам напрашивался на неприятности. — Льюис выглянул в окно. — Похоже, погода налаживается. Может, пойдем?
Они сели в автобус до Оксфорд-стрит. В «Селфридже» Фредди заглянула в галантерейный отдел: ей нужны были пуговицы для плаща, но подходящих не оказалось. Потом Льюис сказал, что хочет купить что-нибудь ей в подарок, а она ответила, что это совершенно лишнее, и между ними даже вышло нечто вроде ссоры. В конце концов она согласилась, но подарок должен быть совсем небольшой, что было не очень-то любезно с ее стороны; в поисках подарка они безуспешно обходили этаж за этажом, отчего Льюис снова начал злиться. Чтобы немного его ободрить, она предложила пообедать.
В ресторане они повстречали знакомых Льюиса, семейную пару: морского офицера из Дартмута с женой, хорошенькой кудрявой брюнеткой, которая была беременна. Поскольку в ресторане оказалось полно народу, их посадили за один столик. Во время разговора, который вертелся в основном вокруг их службы на флоте, Фредди поняла, что сомневается в своих чувствах. Во время их случайной встречи в поезде три
Когда с едой было покончено и они распрощались с четой, встреченной в ресторане, Льюис сказал:
— Простите, что так вышло.
— Ничего страшного.
— Вы говорите так из любезности. — Он потряс головой. — Черт, ужасно неловкая ситуация.
— Почему?
— В Дартмуте Тревор был помолвлен с другой девушкой. А потом, пару лет назад, Клер сказала мне, что он заключил помолвку еще с одной.
— Две невесты сразу?
— А теперь еще и жена. Не представляю, знает ли Салли об остальных. Я все боялся сказать что-нибудь не то.
Снова пошел дождь, поэтому они заглянули в кинотеатр на Лестер-сквер, где показывали Человека в сером.Во время фильма Льюис взял Фредди за руку, сплетя ее пальцы со своими. Сидя в темноте, она вспомнила, что так привлекло ее в нем: его основательность, ощущение того, что под задорной внешностью скрывается человек серьезный и надежный. Она вспомнила, как спала в купе поезда, положив голову ему на плечо, как приятно и покойно ей было. В мерцающем свете кинопроектора она смотрела на его профиль, пытаясь понять, что в его внешности так ее покорило. Он не был красавчиком вроде Кларка Гейбла, но его озорное лицо легко меняло выражение, и по нему часто пробегала живая улыбка, а в глазах загорался огонек. Возможно, в этом было все дело.
Без слов ей было легче находиться рядом с ним. Фредди знала, что и сама стала раздражительной, устала от бесконечной работы, необходимости подчиняться чужим распоряжениям и постоянных лишений. Усталость сделала ее желчной, придирчивой и склонной судить других людей. Это было даже хуже, чем чопорность, — склонность к осуждению, боже всемогущий!
Когда они вышли из кино, на улице уже стемнело. Рука об руку они двинулись по Чаринг-Кросс-роуд, а когда снова полил дождь, заскочили в магазинчик букиниста.
Льюис листал детективы в бумажных обложках, пока Фредди обходила стеллажи. Ее внимание привлекло имя на корешке, и она сняла с полки книгу. На суперобложке была картина; Фредди сразу распознала итальянский пейзаж — темно-зеленые кипарисы на фоне кобальтового неба. Роман назывался Далекие и темные холмы,а написал его Майло Райкрофт.
Фредди понадобилось всего мгновение, чтобы вспомнить, откуда ей знакомо это имя. Майло Райкрофт был другом Тессы. Его телефон она нашла в ее записной книжке. Он не пришел на похороны Анджело, но вместо него пришла жена. «Я решила прийти сама, от его имени», — сказала она. Как ее звали? Точно — Ребекка. Ребекка Райкрофт.