Возвращение. Часть 2
Шрифт:
– Так вы действительно были в милиции?
– спросила староста.
– Кто-то из окон увидел, что на нас напали, и позвонил, - пояснила Люся.
– Но там быстро разобрались, и нас отвезли домой.
Продолжение этого разговора состоялось у директора, куда нас вызвали на большой перемене.
– Как это понимать?
– спросила Анна Гавриловна, сверкнув очками.
– Как вы могли прийти в школу в таком виде?
Я разозлился.
– Вы даете нам с Сергеем больничный для залечивания ран, нанесенных хулиганами?
– с облегчением сказал я.
– Как это
– Не ерничай!
– повысила она голос.
– Это еще нужно разобраться, кто хулиганил!
– А вы здесь для чего, как не для этого?
– делано удивился я, хваля себя за предусмотрительность.
– Разбирайтесь, сколько угодно. Вот вам номер телефона капитана милиции Синявина. Именно он разбирался в той драке, в которой мы пострадали. А нам идти по домам, или все-таки на урок?
– Я разберусь, - пообещала она.
– А вы идите заниматься и поменьше болтайтесь по коридору в таком виде.
– Зря ты с ней связался, - сказал мне Сергей, когда мы с ним шли в кабинет математики.
– Если она стерва, то зря, - отозвался я.
– А если просто помешана на дисциплине, то наоборот может быть польза. В любом случае я не собираюсь перед ней расстилаться. А ведь нас с тобой заложила Сычевская. Уверен, что учителя ничего не передавали. Сейчас проверим.
Мы вошли в кабинет и пошли на свои места.
– Ну что, Анечка, отчиталась?
– спросил я старосту.
– Я только выполнила свой долг!
– гордо сказала она.
– Бывают же дуры, - сказал я, усаживаясь за парту.
– И нечего на меня так сверкать очками. Так поступить могла либо дура, либо дрянь. Выбирай сама, что тебе больше нравится.
На перемене я подошел к Светке.
– Как брат?
– тихо спросил я.
– Лучше, - так же тихо ответила она.
– Обещали через пару дней выписать. Спасибо, что промолчал.
Хоть мы и без совета директора старались лишний раз не выходить в коридор, все равно к концу занятий вся школа знала о наших подвигах. Хорошо, что сегодня пятница. Отучимся еще день, а за выходной от синяка мало что останется.
Постепенно сентябрь подошел к концу. Я уже написал половину книги и в этот раз писал на отдельных листах, ежедневно отдавая их читать друзьям.
– Здорово!
– каждый раз хвалила Люся.
– Не зря взялся писать. Я читала все книги с твоей полки, но космос мне не очень нравится, то ли дело приключения в "Волкодаве"!
За весь месяц меня так ни разу и не вызвали на консультации. Сентябрь вообще был беден событиями, разве что Индия и Пакистан опять схлестнулись между собой, но вряд ли это интересовало команду Машерова. Наши родители, как и предсказывала сестра, сдружились и теперь часто ходили друг к другу в гости. Выбирая время, когда они собирались у нас, мы отшлифовали исполнение всех своих песен, причем песню "Ты говоришь мне о любви" теперь пела Люся и, по-моему, пела не намного хуже Бродской. Я по-прежнему не был уверен, стоит ли нам светиться с этими песнями, но на всякий случай мы к выступлению подготовились.
Октябрь был почти точной копией сентября. Петь мы прекратили. Уже разученное приелось,
– Тебе нужно учиться на художника!
– сказал я ему.
– Нарисовано мастерски.
– Мне хочется рисовать только ее, и я не умею, и не хочу возиться с красками, - ответил он.
– Скорее всего, поступлю в Минскую высшую школу милиции и буду следователем, как отец.
С его отцом я встречался довольно часто, но о делах мы не говорили.
Ноябрь начался со снега. Пару раз он выпадал и таял. Было холодно, ветрено и сыро. Десятое ноября выпало на среду. Начало праздничного концерта, посвященного дню советской милиции, было назначено на шесть вечера. Обычно большинство передач по телевидению шли в записи, и этот концерт не стал исключением. Телевизионщики присутствовали, но только снимали все подряд. Что оставить для показа, а что вырезать, решали уже потом и не они. Хорошо, что мы начали готовиться к выступлению за три дня.
– Я не могу надеть туфли!
– со слезами на глазах сказала пришедшая ко мне Люся.
– Еще в июле были нормальными...
– Не реви!
– сказал я ей.
– Денег навалом, друзья тоже есть, так что мы этот вопрос решим.
Я тут же позвонил Сергею, дома ли отец. Как оказалось, дома. Я решил поговорить лично и спустился к ним в квартиру.
– Петр Сергеевич!
– сказал я своему связному.
– У меня проблема, а кое-кто обещал помощь. Свяжитесь, пожалуйста, с Васильевым. Через три дня нам выступать на вашем концерте, а Люся выросла из туфель. Да и не очень они праздничные. Денег у меня достаточно, проблема зимой быстро купить что-то хорошее из летней обуви, тем более что я в ней не разбираюсь. И я бы хотел, чтобы туфли были на каблуках сантиметра три-четыре. Поможете?
– Это я тебе и сам помогу, без Васильева, - пообещал он.
– Тем более что за твои деньги. Сегодня выходной, а завтра я вас свожу куда надо, сами выберете. Обещание он выполнил, и туфли мы купили, причем импортные.
– Я на таких каблуках никогда не ходила, - сказала мне Люся, когда ехали обратно.
– В них, наверное, все пять сантиметров. У мамы и то меньше.
– Ерунда, - подбодрил я подругу.
– Пару вечеров потренируешься и выйдешь павой. Они тебе и роста добавят, и стройности. Знала бы ты, на каких каблучищах ходили в мое время. До сих пор не понимаю, как можно долго ходить буквально на цыпочках. Очень красиво, но при постоянном использовании гробит здоровье. Поэтому умные надевали только в таких случаях, как наш.