Возвращение.

Дельсат Владарг

Грузовик останавливается, двери открываются, что я слышу, но не вижу, потому что очень темно. Уже, наверное, ночь наступила, потому что не видно ничего, или же мы глубоко под землей.

– Давайте быстрее, – слышу я голос, говорящий на моем родном языке. – Времени очень мало.

– Мы идем, – спокойно отвечает Танюшка, принявшись вместе со мной вынимать малышей. И тут я замечаю, что некоторые очень неустойчиво стоят, а одну девочку я просто беру на руки.

– Как только вы взлетите, наши начнут операцию прикрытия, – твердо говорит тот же

голос. – Чужим станет не до вас, а мы…

– Вам помогут, – повторяет Таня. – Только продержитесь до тех пор.

– Спасибо тебе, Видящая, – он произносит это слово, как имя, а я ничего уже не понимаю.

Затем мы идем по какому-то гулкому коридору, доходим до овальной двери, сразу же ушедшей вверх, открывая еще один проход. Таня вздыхает, принявшись молча обнимать наших. Я тоже хочу, но у меня на руках малышка. А наши стоят так, как будто прощаются.

– Корабль этот экспериментальный, – предупреждает один из наших. – Каюты две – впереди и сзади, но он быстрый, поэтому шанс есть.

– Лучше так, чем то, что нам уготовили, – кивает ему девочка, а я понимаю: она что-то предчувствует.

Мое же предчувствие молчит, значит, ничего плохого произойти не может. И Таня права – лучше быстрая смерть, чем такой ужас с закономерным концом. Видеть умирающих детей, гадать, кого заберут следующим, я не могу, у меня нет больше сил, да и желания жить особо нет. Только малыши сохраняют это желание, поддерживая и меня.

– Так, наша мама заберет всех, кто покрепче, – говорит мне Таня, – и пойдет вперед, а я с теми, кому плохо, в заднем останусь. Тут койки, а впереди только сидения.

Очень логично звучат ее слова, но мне кажется, в них скрыто еще что-то. Я не хочу отдавать ей девочку, что лежит в моих руках, и Танюша понимает это. Все три мальчика явно не могут уже подняться на ноги – у них силы кончились, и еще две девочки. Их наши заносят внутрь, туда же заходит и эта необыкновенная девочка, названная Видящей, а меня с малышками проводят узким коридором до маленькой комнаты с рядами кресел, куда я сразу же начинаю усаживать детей, пристегивая их, как показывает наш. Вот он уже пристегивает и меня.

– Выживите, дети, – негромко просит он на прощание.

Я сижу в кресле, ожидая не знаю чего, когда вдруг мне становится трудно дышать. Очень большая тяжесть наваливается на тело, и я закрываю глаза. Услышав писк ребенка совсем рядом, протягиваю руку, чтобы погладить ее, хотя мне кажется, что рука моя будто налита чугуном, просто поднять невозможно, но как-то у меня получается… Но спустя некоторое время тяжесть полностью исчезает. Передо мной открывается вытянутое окно, как будто экран развернули, и я вижу звездное небо, а повернув голову, – самый краешек быстро отдаляющейся нашей голубой планеты.

Мне уже кажется, что мы спаслись, когда я замечаю яркие голубые лучи, устремившиеся к кораблю, в котором мы находимся. Один из них, кажется, даже попадает в нас, что-то шипит, но потом становится тихо, и я просто не знаю, что происходит. А затем, будто плод фантазии, перед

нами появляется тень, которая не дает лучам попасть в нас. Тень как из сказок прикрывает нас собой, как и я совсем недавно закрывала малышек. Но я знаю, что чужие убьют сначала защитника, а потом и нас, я очень хорошо знаю это… Обнимаю сидящую рядом девочку, молюсь, хоть и не знаю, кому, но просто молю, чтобы защитник выстоял. В этот момент вдруг становится очень темно и, уплывая в черную реку, я только и успеваю подумать…

Нас убили, да?

Виктор. Встреча

Долго раздумывать, впрочем, у меня возможности нет, нужно опросить Витязь на предмет повреждений и заняться спасенным кораблем. Эту инструкцию нарушать совсем нельзя, поэтому я вдыхаю, выдыхаю и включаюсь в работу. Потом поплачем, хотя хочется сейчас, ибо испугался я все же сильно.

– Витязь, состояние, – бросаю я в пространство, стараясь не думать о том, что это было.

– Орудие Особого Типа пришло в негодность, – начинает почему-то с оружия разум корабля. – Эмиттеры силового поля функциональны на восемьдесят процентов, полный отказ силовых захватов обоих бортов, пробития корпуса нет.

Отказ силовых захватов – это очень плохая новость, но в отсеке у нас стоит катер, поэтому к спасенному придется идти на нем. Та самая большая пушка, которой я чужака ликвидировал, похоже, была предназначена для одного-единственного выстрела, что и понятно – не крейсер у меня. Ладно…

– Состояние поврежденного звездолета? – негромко интересуюсь я.

– Визуально – медленное истечение атмосферы, – приговором звучит в ответ.

– Подготовить катер к работе, квазиживых в ангар! – громко командую я, вскочив со своего места.

Времени у меня нет, дети – а я верю, что в звездолете остались дети – могут погибнуть от удушья. Дети превыше всего – это суть нашей цивилизации, ее основа, поэтому нужно спешить. И я почти бегом отправляюсь в ангар, чтобы на катере подойти к шлюзу неизвестного корабля, хотя что-то мне подсказывает, что легко не будет. Впрочем, ближе подойдем – увидим, а пока только лампы мелькают перед глазами, пока я бегу. Не лампы, конечно, световые панели, но ощущение как в симуляции.

– Витязь, в случае входа в систему корабля, похожего на дружеский, – отдаю я приказание, уже вваливаясь в ангар, – сигналы приветствия и дружелюбия по протоколу Первого Контакта, а сразу затем: «идет спасательная операция».

– Будет выполнено, – подтверждает разум корабля. – Ты молодец, командир.

От поддержки квазиживого я чувствую себя уверенней, уже спокойнее улыбнувшись Вике и Фэну. Они в пустотных скафандрах, значит, увидели что-то, чего не заметил я. Квазиживые ничего не забывают и невнимательными быть просто не умеют. Я киваю, нажав сенсор, опускающий аппарель.

– Им тамбур отстрелили, – отвечает на незаданный вопрос Фэн. – Галерею надо крепить прямо ко внутренним дверям, а потом очень быстро перенести выживших.