Возвращение
Шрифт:
- Должны понять...
Вскоре их дивизия исчезла из поля зрения армейского и фронтового командования.
… Комдив на совещании в штабе рассказал сложившуюся обстановку. Скоро начнётся общее наступление. Нужен «язык» во чтобы-то ни стало!
- Кто из батальонов возьмёт «языка», комбату - орден Красное Знамя. Исполнителям - Красная Звезда!
- Заманчиво!
Одесские разбойнички обрадовались и высмотрели один засадный пулемёт, что выдвигался немцами в начале ночи. Рассчитали точно:
- Хреново, что немцы часто бросают осветительные ракеты. – Коллективный вывод оказался таким.
Пришли к командиру батальона на КП, докладывают, да ещё как! Не каждый офицер так изложит диспозицию по захвату «языка».
- Товарищ комбат, засекли мы один их секрет. – Сказал сухой как жердь «уркаган».
– Но пойдём днём, пока в нём никого нет…
- Что вы, ребята, днём?!
– удивился майор и почесал затылок.
- Мы перебежим реку перед самым заходом солнца, их вечерняя смена заступает позднее.
- Сомнительно…
- Ночью подкараулят, - настаивал штрафник, - ракета - и нам конец.
Калмыков думал недолго.
- Что ж, 500 метров не так далеко для молодых ног. – Сказал он, почти соглашаясь с планом.
«Блатные» ещё раз напомнили условия сделки:
- Украдём «фрица», в Вы нам вольную!
- Договорились!
Шестеро разведчиков с лейтенантом Крестьяниновым в маскхалатах, бросками, где по-пластунски, где юзом, где, согнувшись, бегом, миновали лед речки и успели залечь вокруг окопа – ночной пулемётной засады немцев.
- Теперь будем ждать темноты! – распорядился ротный и упал на живот.
- Ша!
Темнота, словно по приказу сгустилась. С немецкой стороны - тишина. Немцы повесили по нескольку ракет. Калмыков напряжённо всматривался в холодный сумрак.
- Ни хрена не видно… - выругался он.
Вдруг послышался глуховатый взрыв гранаты Ф-1. Ещё через несколько минут появились разведчики, неся на руках немецкого унтер-офицера, легко раненного в бедро.
- Держите подарок! – сказал лейтенант.
- Орлы!
… Как рассказали одесситы, минута в минуту появился немецкий наряд, трое с пулемётом. И тут среди воров один, совсем неопытный, вытащил кольцо из гранаты - эфки. И держит. А рука-то устала.
- Куда бросать? – спросил он жалобно.
- В сторону…
Тот бросил сзади немцев, двоих убил.
А старшего, пулемётчика, схватили. Пока волокли, немцы молчали. Уже притащили, и тут как грянет артиллерия.
- Чудом проскочили… - обсуждали они удачный поход.
- «Фартовым» всегда везёт!
Всю оборону батальона накрыли, через каждые три-четыре метра ложились снаряд или мина. Гитлеровцы обнаружили, что с поста украден унтер-офицер, хотели
- У них унтер - это фигура была, не то, что у нас старший сержант. – Потирал руки довольный Калмыков.
- Должен знать много!
Все шестеро воров не сговариваясь, легли на немца, лишь бы он живой остался.
- Нам свобода нужна… - извиняясь, сказал один.
- Обещал, - подтвердил комбат, - значит выполню!
Обошлось. Ввалились гуртом на КП батальона. Майор вызвал по телефону дежурного по штабу дивизии.
- Полковник Вольский изволит отдыхать! – вяло ответил адъютант.
- Срочное дело…
Его разбудили, и он неохотно взял трубку.
- Товарищ ноль-первый, приказ Артюшенко мы выполнили: взят «язык»!
- Какой «язык»?
– не понял спросонья полковник.
- Взят немец, унтер-офицер, нашими!
- Давай, давай его сюда!.. Бегом!
– обрадованно вскричал тот, окончательно очнувшись от сна.
Погрузив «драгоценность» на сани, разведчики и Крестьянинов прямиком увезли «языка» в штаб дивизии. Вольский лично вручил Крестьянинову орден Красного Знамени, остальным - Красной Звезды!
- Вот так штрафники! – обрадовался за них комбат и написал представление на освобождение от службы в штрафбате.
– Вот так медвежатники!
… Потом начались беспрерывные бои. Батальон каждые два месяца менялся почти полностью… Убитые, раненые, умершие от разрыва сердца, цинги и туберкулёза.
- Остаются в строю единицы. – Печально сказал на офицерских посиделках Калмыков.
- Тут мы хоть в огне ада, но вдали от бездарного начальства. – Нашёлся весёлый капитан Шатурный.
К ним можно было попасть только заснеженным берегом, ночью. Днём берег простреливался противником с берегового выступа на километр.
- Ну да мы научились их отваживать…
- Ловко ты комбат придумал!
Чтобы не допустить какую-либо «комиссию» или проверяющих от полка и дивизии, взводный открывал стрельбу из ручного пулемёта по огневой точке противника на береговом выступе, который был выше их всего на какой-то метр. «Фриц» охотно отвечал, и пули сыпали по берегу, как горох.
- Сматываем удочки! – решали нежелательные визитёры.
В печурке обогревавшей командирскую землянку гудел огонь, вместо щепы - тол. В небольших количествах он горит ярким пламенем, но при потери бдительности мог взорваться.
- Но если взводный не даст очередь, жди беды! – засмеялся ротный старшина.
- Мимо него муха не пролетит…
С ними сидел старшина роты Севастьян Костровский, который больше других страдал от придирок начальства. Он был внештатным писарем батальона, недавно из тыла, сельский учитель-доброволец.