Возвращение
Шрифт:
- Хоть бы с другой стороны посмотреть на него, проклятого, - зло проговорил кто-то.
- Из нас уже кто-нибудь посмотрит, - добавил другой боец.
- Ну, желаю всем посмотреть, - попрощался гость и ушёл.
… Ближе к вечере Сергей впервые увидел, как штрафники штурмуют «аппендицит». Когда уже начинало смеркаться, у железнодорожного моста, нависающего над шоссейной дорогой в Пулково, сконцентрировались подразделения штурмовиков. Они забегали к ним в землянки перекурить, попить водички или чего-нибудь покрепче, спросить знакомых, земляков.
- Если
Уже в темноте они вытянулись гуськом у подножья насыпи по направлению к "аппендициту". Так как операция по занятию этого злополучного участка повторялась несколько раз, то абсолютно все знали, вплоть до любого солдата, все перипетии, связанные с этой операцией, знали любые тактические приёмы.
- Под немецким танком сидит пулемётчик, - равнодушно сказал рядовой Дайнеко, когда штрафники убрались на исходную, - остальные немцы на ночь прячутся в блиндажи.
- Только один?
- Не переживай, наших положит много…
Действительно, только штрафники молча рванули к позициям противника, зычно заработал пулемёт. Первую линию наступающих он срезал словно косой.
- Нужно отходить!
– крикнул командир штрафбата. – Завтра подавим дот в танке.
- Точно, – поддержал коллегу Соловьёв, – а потом ударим вместе и дойдём до основных траншей немцев.
- Дай-то Бог! – кивнул капитан и побежал собирать оставшихся в живых.
Тут появился молодой представитель Особого отдела в звании лейтенанта и, разъярённый, потребовал, чтобы немедленно помогли тяжелораненым, находящимся метрах в десяти-двадцати от огневых позиций. Он был законно возмущён, увидев раненых, беспомощно лежащих на морозе.
- Застрелю!
– прошептал лейтенант и дотронулся до кобуры.
- Спокойнее, лейтенант! Вы тут первый раз, у вас слабые нервы, - медленно сказал ротный, глядя ему в глаза.
Рядом стояли командир взвода Филов и часовой с винтовкой. Филов молча взял у часового винтовку, послал затвором патрон в ствол и приготовился предупредить движение лейтенанта. На лице у командира взвода не было ни малейшего колебания. Ясно было, что он не позволил бы застрелить своего комроты.
- Мы немедленно должны были занять «аппендицит», чтобы гибель наших солдат не была напрасной… Это наша первейшая обязанность. Вы не знаете приказа, что во время боя главнейшая задача состоит в том, чтобы выполнить боевое задание, выиграть бой, а не заниматься помощью раненым, - добавил злой Соловьёв.
– Нам и самим нелегко видеть умирающих и тяжелораненых.
- А чего тогда не заняли?
- Мы упустили момент и ты лейтенант тоже в том виноват…
Рассерженный представитель Особого отдела удалился, но обещал вернуться. Соловьёв посмотрел на его спину и отвернулся.
- Пойдём хорошенько рассмотрим вкопанный танк-дзот.
- Зачем? – спросил испуганный Филов.
- Чтобы дать чёткие координаты артиллеристам.
Стемнело совершенно. Они, пригнувшись, прошли метров двадцать пять.
- Пусто, - грустно сказал лейтенант, - одни мёртвые…
- Точно.
Немецкие
- Есть давнишние, уже замёрзшие, а эти вот свежие ещё. Есть и наши - давнишние и свежие… Но под снегом, глубоко, и тех и других гораздо больше.
- Ров-то рыли противотанковый, - отметил лейтенант, - а он стал не так уж глубок…
- Наполнили солдатиками...
Видимость становилась лучше. Начали ползти. Где-то близко должен быть грозный танк-дзот.
- Пройдём по рву чуть правее, - прошептал Соловьёв и двинулся первым.
- Как будто он, - легко согласился Филов.
Действительно, в конце показались очертания танка. Из-под него немцы могли вести пулемётный огонь вдоль обоих рвов, так как стоял в месте их пересечения.
- Пошли назад, всё ясно.
- Подтащим пушку ближе, и сможет достать подлюку.
Когда они вернулись, им сказали, что прибыли миномётчики с 82-миллиметровым миномётом.
- Это уже хорошо.
Соловьёв немедленно отправился к ним, сказал, где находится танк, и попросил открыть огонь по этому району. Немцы будут отступать по траншее, а тогда их могут достать только миномётчики.
- Мина летит по навесной траектории и легко достаёт в окопе… - обрадовался командир роты.
- Да и осколков у неё много.
Никакой согласованности, связи с пехотой обычно не было. Да, пожалуй, она и не нужна была: что тут во тьме согласуешь?
- Главное не попасть в своих…
- Что тоже трудно!
Проходящие мимо миномётчиков раненые штрафники говорили:
- Браты!.. Поддерживайте своим огнём, плохо там.
- Да, были несколько раз во рву - не удержаться, бьёт вдоль рва откуда-то справа, а потом контратакует.
– Добавляли они с матами.
Снаряды полетели низко над пехотинцами и радовали их, казались им такой солидной поддержкой. На самом же деле артиллеристы видели меньше их.
- Стреляем почти наобум. – Признались они.
На душе всё же стало светлее. Около десяти выстрелов сделала полковая пушка, и все снаряды попали в танк. Открыли огонь и миномётчики.
- Танк уже не ответит. – Поняли красноармейцы после точных попаданий.
- Заткнулся гад!
Танк-дот действительно молчал. Молчал он и весь следующий день. Пехотинцы, уже не страшась его, свободно разгуливали все утро по обоим рвам. Танк был мёртв.
Сергей должен был принять участие в готовящейся операции в качестве связного командира батальона. Вечером поступил приказ комдива: « Утром – атака».
Чуть свет Косикова послали к «баянистам». Их накормили, дали водки и объявили:
- Если батальон займёт немецкие траншеи, судимость со всех будет снята.
После такого обещания «баянисты» рвались в бой, как борзые за дичью. 1 декабря 1943 года в 3 часа 45 минут утра началась активная артиллерийская подготовка. Отличная, полновесная, из многих орудий, по хорошо разведанным целям. Снарядов было много, били долго: над немецкими позициями поднялись тучи дыма, огня и снега.