Возвращение
Шрифт:
Шамси, тяжело вздохнув, приблизился к нему:
— Признайтесь, вы убили Вилли Хартмана и его сообщников перед тем, как устроить поджог судна? Да ещё таким изощрённым способом? — На вопросительный взгляд графа кивнул: — Да-да, огонь не всё уничтожил.
— Зачем мне его убивать? — тяжело дыша, сплюнул Бригахбург. — Правосудие в вашем лице не дало бы ему уйти, верно?
— Верно. Только я бы не стал выпускать ему кишки и выдёргивать язык через рассечённое горло. Я бы добился признания в покушении на жизнь сиятельной особы, казнил его публично, пополнив его имуществом королевскую
Герард, крепко связанный, с оскаленным, перетянутым верёвкой ртом, лишь выдавил подобие улыбки и качнул головой.
— Как думаете, господин граф, почему я вас не убью сейчас? — лучезарно улыбнулся дознаватель, закладывая кинжал в ножны, опускаясь на корточки рядом с пленённым. — Да, вы правы. Из-за герцогини Ангелики фон Вайсбах. — На очередное качание головой, ответил, растягивая слова: — Не-ет, что вы, она не замешана во всём этом. Я не могу разочаровать свою будущую королеву. Это мой подарок ей. Вы?.. — Окинул мужскую фигуру оценивающим взором. — Очень скоро забудете строптивую пфальцграфиню и найдёте утешение в объятиях другой женщины, как и ваша лицедейка найдёт себе достойного мужа. Там, в своём времени. — Похлопал по плечу обездвиженного Бригахбурга. — Ни одна женщина не стоит того, чтобы вы перестали быть мужчиной. Вы один, а их множество. Наслаждайтесь собственным непостоянством.
Сиятельный, мысленно послав эксиленца в жаркие тропики ада, и вложив в свой обжигающий взгляд всю силу собственного презрения, одарил им тайного советника.
— Итак, Ингваз, — отвернулся от него Шамси, вставая и одёргивая кафтан, забирая с крышки сундука сумочку Вэлэри, — я оказался прав: следов пфальцграфини вы не нашли.
— Нет, — услышал Бригахбург в закрывающуюся дверь.
Мелькнувшая тень в полутёмной конюшне постоялого двора, стремительно приближалась.
— Ингваз, где тебя черти носят?!
Раздражение доверенного лица его величества искало выхода. Его конь, чуя состояние хозяина, возбуждённо раздувал ноздри и нетерпеливо сучил ногами, косясь за его спину. Вскинул голову, вырвав уздечку.
— И ты туда же… — скривил губы гехаймрат, подтягивая подпругу. — Всё и все против меня…
От резкого движения рядом, жеребец всхрапнул, дёрнувшись в сторону и встав на дыбы.
Шамси, издав нечленораздельный звук, схватился за горло, опуская взор на свою грудь.
Горячая густая кровь, просачиваясь сквозь пальцы, струилась по коричневой коже куртки, окрашивая её багряным цветом.
— Ингваз… сюда… — прохрипел он, слабея и, рухнув у ног заржавшего коня, не мигая уставился перед собой.
Он помнил то чувство опасности, которое преследовало его последнее время. Что ж был так неосторожен и беспечен?
Тот, который не давал себе расслабиться ни на миг.
Тот, который всегда был собран и предельно внимателен.
Что теперь будет с его Наки? Сын…
Всему виной эта Дьяволица. Охотились не за ней. За ним. Он проиграл.
Смягчились толчки крови в ушах. Перед мутнеющим взором вспыхнули алые искры. Слившись в хоровод, ударили по слепнущим глазам, по затихающему беспокойному пылкому сердцу, по скорбящей и радеющей
— Спи, Шамси, спи… — убаюкивал нежный голос лицедейки. — Tempo al tempo — всему своё время.
Снова и снова Наташа делала упражнение с Тэрэсией, отмечая частоту повторения схваток, входя в роль, чувствуя, как лопаются щёки и щемит в груди. Где же повитуха? Что будет, если та так и не появится? Утешало одно: при её появлении, баронесса больше не кричала, расслабилась и сосредоточилась на технике правильного дыхания, изредка постанывая, отдавшись власти завораживающих зелёных глаз незнакомки.
Герр Корбл, с интересом прислушиваясь к происходящему и поглядывая на Умертвие — так он окрестил искусанную кровососами болезную — наблюдал, как хозяйка безоговорочно слушается её, заглядывая в рот, вторя каждому её движению. Озадаченно почесал затылок, пригладив волосы и снова присматриваясь к девке. Платье, хоть и мятое, сшито из добротной ткани. Выглядывающие из-под подола меховые тапки с опушкой, пошиты из мягкой дорогой кожи. Странная она… Блудница трактирная? С такой рожей? Ах, да, покусанная… Открывшаяся дверь отвлекла его от размышлений.
Барон торопливо втолкнул немолодую худощавую женщину, посмотрел на Гоблина и указал на Наташу:
— Как у вас тут?
— Хорошо, хозяин, не беспокойтесь. Хозяйке лучше.
— Так может… — замялся он, — сейчас ничего и не будет?
— Ага, рассосётся, — хмыкнула пфальцграфиня, смерив «папашу» любопытным взглядом, исподтишка наблюдая за новым действующим лицом.
Эуген вскинул бровь:
— Корбл, вот повитуха. Я буду внизу. — Хлопнул дверью.
Девушка не вмешивалась в процесс родов, оставаясь в изголовье и помогая роженице правильно дышать и чётко следовать указаниям знахарки.
Когда раздался слабый детский писк, у переволновавшейся Наташи выступили слёзы. Родился человек! Она сжала потную холодную ладонь Тэрэсии:
— Поздравляю вас, госпожа баронесса…
— Мальчик, хозяйка, — радостно возвестила Вилда, принимая младенца.
— Всевышний, ещё один… — женщина ощупывала живот роженицы, кидая на неё удивлённые взоры. Её действия внушали уверенность, что всё будет хорошо.
Наташа расплылась в улыбке:
— Близнецы. Одноликие или нет?
То ли так было угодно Богу, то ли роженица родилась под счастливой звездой, но баронесса Тэрэсия фон Фестер благополучно разродилась одноликими близнецами.
— Сыновья, — шептала она обессилено, сжимая руку «девки». — Эуген будет счастлив…
Вилда колдовала над младенцами, укладывая их в плетёный короб, качая головой и осеняя их крёстным знамением. До пфальцграфини долетали тихие слова:
— Господи… Прилежно молю тя… И от всякого зла сохрани…
Баронесса успокоилась, но повитуха не расслаблялась. Наташа понимала почему. Рождение плаценты сродни родам. Стянув с головы чалму, устало опустилась на стул у камина.
— Божечки-божечки, — услышала над собой тихие причитания Вилды. — Два дитятки… А до Хаденхайма ехать и ехать… День ехать да пол ночи. С детками нас не ждут. Кто ж знал, что хозяйка разрешится не ко времени? И радость, и напасть… Ай-яй-яй…