Возвращение

Щепетнов Евгений Владимирович

Мы занимались часа четыре подряд, пока не выдохлись. Пошли, пообедали, попили чай. И снова занимались три часа подряд. Прошлись по всем песням, что я приготовил. Не знаю, будем ли все их исполнять, но…прошлись. И кстати, уже к концу первого периода нашей тренировки (Ну а как еще назвать все это спортсмену? А! Репетиция! Хе хе…), я уже довольно сносно бренчал на гитаре. Не хуже Высоцкого это точно. А для баллады большего и не надо. Мне же не оперные арии петь! Я иду дорогой барда, и только так. Перебором играть – мне еще ох как далеко до этого. Но несколько основных аккордов – это запросто. Абсолютная память, детка! Хе хе…

А потом я пошел

в магазин. Вино-то выпили! И шампанское – тоже. И минералки нет. И хлеба свежего надо. Колбаса пока была, икра тоже оставалась, и масло, но…фрукты уже почти все съели, пирожные тоже, так что надо чем-то таким затариться. Готовить не собирались, обойдемся бутербродами, но все-таки. Кстати – задумался насчет домработницы. Может хватит нам всухомятку питаться? Можно, конечно, и по ресторанам постоянно шастать, но…это тоже надоедает. Шум, беготня, ожидание заказа…хочется и нормальной домашней еды. Ресторан – это все-таки больше для развлечения, а не для того чтобы сходить поесть. Поесть – это в рабочую столовую. Или в пирожковую-пельменную. Ресторан – это приключение. Это праздник.

Наделали много-много бутербродиков, я накупил много пирожных с кремом и безе, три бутылки полусладкого Крымского шампанского, сухого вина, рома и коньяка – можно будет замутить коктейли. Минералки тоже купил – много. В общем – еле допер до дома.

Мда…что-то я «увяз в борьбе»! Или точнее – в быту. Привык, что мне в Штатах постоянно кто-то прислуживал, а я только писал книги. А теперь что? На книги и времени не остается, только беготня какая-то, да…песни. Со жратвой.

Но черт подери, надо же и мне когда-нибудь отдыхать? Не всю же жизнь свою зарыть в эти мои тексты?! Я и в Штатах не все время посвящал книгам! Я тренировался в спортзале, стрелял… Кстати – что-то я это дело подзабросил. А надо бы заниматься! Форма быстро теряется, по себе знаю. А набрать ее потом очень даже непросто.

К вечеру все было готово. На столе стояли семь приборов, бутылки шампанского, вина, виски. Виски у нас еще полно – Ольга оказывается четыре ящика по шесть бутылок в каждом купила. Рэд и блэк лэйбл. Так что пить – не перепить!

Закончили все к пяти часам вечера и пошли собираться к приходу гостей. Я немного подумал и надел обычные джинсы, кроссовки и клетчатую рубашку «а-ля реднек». Мне так комфортнее. Ну а Ольга уж нарядилась как могла – надела белую блузку, брюки – все, как тогда, когда мы танцевали наш твист в ночном клубе. Только еще надела свои драгоценности, не удержалась. Женщина, чего уж там. А я даже свои «Ролексы» снял и положил в сервант, рядом с деньгами. Накрыл их бумагой и успокоился – пусть полежат. Время мне тут смотреть особо незачем, а привлекать к себе лишнее внимание не хотелось.

Переоделись, и…плюхнулись на кровать. Вернее – я плюхнулся, Ольга только присела рядом. Не хочет портить прическу.

– А может тебе как-нибудь поинтереснее одеться? Я так-то костюм тебе купила…рубашек всяких. А то большой писатель, а одет как простой рабочий!

– Ты глупенькая – хохотнул я – Простые рабочие здесь в джинсах «Монтана» не ходят. Эти джинсы здесь стоят как две их зарплаты. Отвыкла от Советского Союза, да? Хе хе… А если серьезно – я тебе уже говорил: не в одежде дело, а в ее содержимом.

Ждали мы недолго, минут пятнадцать. Я стал немного придремывать, и когда прозвенел звонок, невольно вздрогнул, а Ольга буквально подскочила на месте:

– Пришли! Уже пришли!

Ну что же…раз пришли – значит, пришли. Чего теперь

суетиться? Кстати сказать, пора привыкать к положению, когда я совсем не «хуже» моих гостей. Да, они маститые и заслуженные, но и я вообще-то не лыком шит, чего-то добился! Просто сидит во мне это вот…ну не знаю, как назвать…преклонение перед легендами? Легенда Раневская, легенда Уланова, легенда Богословский. А вообще – они такие же люди, как и я. И кстати, с не очень-то сложившейся личной жизнью – если не считать Богословского, конечно. Этот считался и считается баловнем судьбы. Ни разочарований, ни проблем – порхает по жизни, как мотылек и пьет нектар. Больших премий и наград у него не было, но денег всегда была куча, известности выше крыши и никто его никогда не репрессировал. Может потому, что характер у него легкий, незлобивый? Потому, что власть его считает безобидным шутом? Типа – дураком? А дураку, как известно, жить-то завсегда лучше. Никто тебя не воспринимает всерьез, а значит, и не опасается, и не строит козни.

Это был Махров. Он пришел без двадцати минут шесть, и в руках у него была…черт! Ну забыл же! Гитара! В точно таком же чехле, что и у Богословского!

– Вот! То, что ты просил! «Кремона»! – Махров гордо вручил мне гитару, и я едва удержался, чтобы не расхохотаться – не было ни одной, и вот две! Забыл! Совсем забыл что заказал ее Махрову! Надо было позвонить Махрову, отказаться, а у меня совершенно вылетело из головы.

– Из недр министерства культуры! Было две на складе, но какая-то сволочь одну прямо передо мной забрала! Хорошо хоть эту уцепил! Представляешь – министр культуры не может взять гитару со склада, чтобы подарить ее другу! Слов нет, одни выражения!

– Эта сволочь – Богословский! – все-таки не выдержал, расхохотался я – Видал?

Я указал на гитару, лежащую на пианино, Махров вытаращил глаза и начал хохотать вместе со мной. Потом сделал страшные глаза и приложил палец к губам:

– Надеюсь, он пока не здесь? А то неудобно вышло! Сволочью назвал!

– Нет, пока не здесь. Долго болтаем! Представь меня своей жене!

– Любаша, это тот самый Михаил Карпов, наш золотой…

– Если ты скажешь про гуся или гусыню – я тебе нос откушу! Меня Страус задрал этим прозвищем! – предупредил я.

– Телец! – гордо закончил Махров – Бык! Буйвол! Миша, это моя любимая жена Любаша.

– Когда так говоришь, мне кажется, что у тебя есть еще несколько жен, нелюбимых! – улыбнулась Люба и протянула мне руку – Здравствуйте, Миша! Мне Леша все уши про вас прожужжал – Миша то, Миша се…а я вас вживую так и не видала. Очень рада вас увидеть, очень!

Люба была блондинкой лет сорока, слегка отяжелевшая, но очень миленькая, с простым, открытым лицом. Голубые ее глаза смотрели на меня прямо, без превосходства или наоборот – преклонения. Просто жена друга, и просто ей приятно быть здесь. Хорошая баба, опора и поддержка. На таких все хорошие семьи и держатся.

– Очень рад, Люба! – я взял ее руку и поднес к губам. Она слегка порозовела, вздохнула:

– Видишь, как настоящие мужчины с дамами обходятся! Вот брошу тебя, мужлана, и уйду к Михаилу! Примете, Миша?

– Только если вы победите в борьбе без правил мою подругу Ольгу! – улыбнулся я Любе – Оля, это мой друг Леша Махров, ныне волею судьбы и умных правителей министр культуры. А это его жена Люба. Люба, Миша, это моя подруга, секретарь, переводчица и машинистка Оля.

– Здравствуйте! – улыбнулась Ольга, и Махров невольно присвистнул: