Возвращение
Шрифт:
– Я давно вижу, Оленька, тебя что-то томит, но поверь, дела идут хорошо. С легкой руки Анатоля клиентура растет. Сегодня я получил юрисконсульство у известного водочного магната Буянова, поставщика двора Его Величества.
– Смотри, чтобы этот замоскворецкий купчина тебя не надул. Я слышала, он большой плут.
– Ну-у, надуть меня непросто.
– В таком случае поздравляю…
– Что же тебя тревожит? Какая-нибудь неприятность с детьми?
«Сама судьба велит, – отвердела вдруг Ольга Александровна. – Он сам напросился…»
Собравшись с духом и оперевшись
– Николай! – голос прозвучал глухо, и ей самой он показался чужим. – Я давно собиралась тебе сказать… нет сил терпеть это и дальше!
Она поймала удивленно-вопросительный взгляд мужа, и ее решимость мгновенно улетучилась. В его глазах был испуг и вместе с тем столько любви и преданности, что она упала к нему на грудь и разрыдалась.
– Что с тобой, милая? – вконец растерялся Назаров.
– Мама больна, а я здесь… Пришло письмо от Любы… – она показала рукой на конверт, лежащий на столе.
– Успокойся, Оленька. Утром я посажу тебя в поезд. Мы тут справимся, не переживай. Не плачь, родная, врачи спасут твою мамочку.
На другое утро Ольга Александровна уехала в Нижний, но к ее приезду мать уже скончалась.
На благотворительный базар в пользу приюта для сирот в колонном зале Дворянского собрания съехалась вся Москва. В цветочных киосках и за длинными столами, уставленными безделушками для лотереи, а также за буфетными стойками бойко торговали дамы высшего света. Веселая, нарядная толпа с трудом протискивалась через галереи.
За одним из столиков группа женщин продавала шампанское. Бокалы, к которым прикасались их губки, ценились дороже. Под смех и шутки на подносы сыпались золотые червонцы и кредитные билеты.
Назаровы тоже участвовали в благотворительной акции: Ольга Александровна продавала цветы, а Николай Николаевич, в визитке, вместе с другими мужчинами помогал откупоривать бутылки.
Неподалеку от них за отдельным столиком сидела красивая декольтированная блондинка – жена банкира Бутылкина. Николай Николаевич подвел к ней сына.
– Нина Петровна, разрешите представить моего наследника. Можете называть его просто Юрий. Поручаю его вам.
Младший Назаров в студенческом сюртуке выглядел очень юно.
– Приятно познакомиться, – Нина Петровна протянула белую, унизанную кольцами руку, которую он почтительно поцеловал.
– Вы будете разливать шампанское, – сказала она.
– Слушаюсь! – весело козырнул Юрий.
Встав за ее спиной, он ловко открывал бутылки и наполнял бокалы.
Ольга Александровна инстинктивно почувствовала исходившую от блондинки опасность и краем глаза следила за сыном. Ей не понравилось, что Николай Николаевич познакомил его с банкиршей, и она шепотом упрекала его.
– Оленька, мальчик вырос, – отмахнулся Назаров.
Шампанское у Нины Петровны покупали нарасхват. Мужчины требовали, чтобы она пригубляла каждый бокал, и щедро платили за это. Такая же игра была и за другими столами. К концу базара Нина Петровна
– Пора домой, а мужа нет. Обманул! Все мужья такие. Как хотите, но придется вам, Юрь Николаич, провожать меня домой. Я живу на Петровке – близко. Дойдем пешком, если вы не устали. Откровенно говоря, у меня немного кружится голова, пришлось выпить лишнего ради бедных сироток!
– Пожалуйста! Мне будет приятно, – ответил Юрий.
Они шли по ночной Москве, весело обсуждая ярмарку.
– Там было столько красавиц, вам кто-нибудь понравился?
– Если начистоту, я заметил только одну.
– Кого же?
– Вы и сами могли бы догадаться.
– Ах, мальчик! – она погрозила пальчиком в перчатке, но Юрий поймал ее руку и, расстегнув застежку, поцеловал запястье.
– Вот мы и дома, – сказала Бутылкина, якобы «не замечая» его ухаживания. – Завтра в шесть часов приходите к нам обедать. Я познакомлю вас с мужем.
Ровно в шесть вечера Юрий звонил в дверь Бутылкиных.
Банкир оказался рябым невысоким мужчиной с большой головой, к тому же значительно старше своей жены. Он радушно поздоровался с Юрием и пригласил его к столу.
В богато обставленной просторной комнате сидело около дюжины гостей. Нина Петровна усадила Юрия подле себя. Она весело и непринужденно разговаривала со всеми, но кончик ее туфельки то и дело скользил по ноге гимназиста, и от этих прикосновений его бросало в жар. Обед затянулся, было выпито много вина. Потом поехали в кабаре «Летучая мышь», где снова пили шампанское и смотрели развлекательную программу Балиева. После на извозчиках двинули к «Яру». Там ужинали в отдельном кабинете, опять пили шампанское и слушали цыган, исполнявших свои надрывные песни. Под утро всей компанией ели щи в трактире на Арбате. Бутылкин платил за все.
Юрий вернулся около семи утра и проспал весь день. Вечером он снова обедал у Бутылкиных. Банкир приветствовал его как старого знакомого.
Кроме хозяев, за столом сидели подруга Нины Петровны Ирина Ионовна и сумской гусар Гурин. Опять много пили. По окончании обеда хозяин извинился перед гостями и уехал по делам. После его ухода разговор почему-то разладился, словно банкир был душой компании.
Нина Петровна встала и скомандовала Юрию:
– Идемте! Я покажу вам квартиру.
Через гостиную и кабинет мужа она провела его в спальню.
– Вот наш альков, видите, он весь в зеркалах, даже на потолке.
Это чтобы я могла себя видеть со всех сторон. Муж говорит, что я – нарцисс. Вы любите нарциссы, мальчик?
Назаров понимал, куда она клонит, только не знал, с чего начать. Она сама выключила свет и легла поверх покрывала:
– Я хочу, чтобы вы стали настоящим мужчиной.
Что ж, мужчиной так мужчиной…
После, поправляя прическу, она заявила:
– Я никогда не изменяю мужу, имейте это в виду.
Юрий неуклюже молчал, хмель совершенно выветрился. Когда они вернулись в столовую, ни подруги, ни гусара уже не было.