Возвращение
Шрифт:
...В Михайловке его встретили и проводили к дому. Дом он узнал.
Дед Михаил лежал в горнице. Маленький, опрятный, со спокойным лицом.
Люди подходили, стояли, молчали, отходили, говорили все положенное в этом случае. Он же не знал, куда себя деть, что делать. То выходил на крыльцо, то в сад.
Смотрел, как ребятишки крутились вокруг машины, стараясь что-то разглядеть внутри через тонированные стекла.
Потом подошла Надя. Ее Николай узнал
– Пойдемте, Николай, покормлю, голодные, небось? – Надя дотронулась до локтя. Николай был рад, что он не один здесь, что можно с кем-то о чем-то поговорить.
Дом у Нади был чистенький, везде были какие-то занавесочки, полосатые половики от двери к двери, как тропинки обходили большой круглый стол в центре просторной и светлой горницы. Около стола стояли три стула.
– Это если кто-то приедет, – Надежда кивнула на стулья, заметив взгляд Николая.
– Давай на кухне, уютнее, – Николаю не хотелось сидеть в этой большой горнице среди фотографий незнакомых людей на стенах.
–Давайте, – Надя остановилась у дверей, держа в руках бутылку вина и рюмки. – Помянем... – она осторожно поставила их на кухонный стол.
–Помянем, – кивнул Николай.
Выпили не чокаясь, помолчали, каждый думал о своем.
– Это я послала телеграмму ночью, – Надя легко пошла в горницу и вернулась с журналом. Из него достала листок бумаги. Рукой отца на нем был написан его старый адрес.
Николай и журнал узнал. Это была одна из первых больших публикаций о его корпорации. На обложке был большой его портрет. С обложки смотрел он сам, улыбающийся, молодой, радостный, здоровый молодой человек в дорогом костюме.
Сейчас он смотрел на собственный портрет и пытался вспомнить тот период, вспомнить собственные ощущения, и не мог. Ему казалось, что парень на глянцевой обложке – это не он, что он никогда не был таким наглым и самодовольным, что и не было никогда оснований особо чему-то радоваться.
Николай положил журнал на подоконник обложкой вниз. С обратной стороны на него смотрела стройная девица, на длиннющих ногах с флаконом какой-то парфюмерии.
Николай смотрел на нее и мог с уверенностью сказать, что этой рекламы он не видел никогда. Он всегда помнил, все, что видел. «Не досмотрел журнал-то тогда. Себя посмотрел и хватит»,– пришло в голову. Ему и тогда и сейчас не было интересно все, что не касалось его жизни и работы.
...Надежда рассказывала Николаю о Михаиле и получалось, что его смерть в девяносто восемь лет была для всех неожиданностью, что за день до этого Надежда помогала ему гнать мед.
Надежда принесла и поставила на стол вазочку с медом. Мед растекался по языку сладко–горьковатым вкусом чего-то знакомого и давно забытого. Было уютно,
–...Я пойду, – Николай встал.
– Хорошо. Я позднее зайду. Думаю, что ночевать Вам лучше у меня, – то ли предложила, то ли приказала Надежда.
– Хорошо, – в тон ей кивнул Николай.
...Он вернулся в дом деда. Опять сел на табурет на кухне.
В горнице с дядей Михаилом были какие-то люди, кто-то то приходил, то уходил, осторожно проходя мимо Николая, стараясь его не потревожить. А он сидел, рассматривал медали и понимал, что он ничего не знает ни об отце, ни о его брате, ни об их отце – своем деде, погибшем в Великую Отечественную, ни о бабушке, ни о матери.
Знает только, что были, а чем жили, за что душа болела, не знает, и не узнает уже никогда.
...Надя пришла, когда на улице было уже темно.
– Я там баню стопила. Вы после дороги... я там все приготовила, сполоснетесь...
Николай кивнул. Встал, зашел в горницу.
Так же сидели люди, горели свечи. Постоял, огляделся и пошел за Надеждой.
...В бане пахло вениками, травой и чем-то чистым, знакомым. Почему-то сразу вспомнился отец, мама...
Надежда протянула полотенце: «Я не очень натопила, а то Вы с непривычки....».
Замялась, постояла и ушла, тихо прикрыв дверь.
Николай с удовольствием опустил руки в прохладную воду.
Показалось, что и раньше он всегда в бане опускал руки в воду. Все ощущения были знакомыми, привычными, приятными. Без труда, разобравшись с нехитрыми премудростями бани, он с удовольствием лил на себя воду и даже попарился – похлопал себя веником.
...Надежда ждала его на крыльце. Открыв дверь и пропустив его впереди себя, она задержалась на кухне: «Давайте в большой комнате посидим. Просторнее...»
Николаю, захотелось курить. Он достал пачку, – в ней одиноко болталась последняя сигарета. Он поймал взгляд Надежды.
– Пойду, возьму в машине, – он поднялся.
– Я провожу, а то поздно, собаки примут Вас за чужого, порвут, – Надежда первая пошла к выходу.
– Давайте на «ты»... А?.. – Николай остановился.
– Не надо. Не те года, да и не к чему это, – она опустила глаза.
Около машины, и правда, сидело три лохматых пса, всем своим видом показывающие, что они здесь несут охрану этого незнакомого объекта.