Возвращение
Шрифт:
— Как зовут эту девочку? — спросила Камилла.
— Мелина. У нее черные волосы и красивые голубые глаза, такие же сияющие, как у тети Леони. И она такая хрупкая, такая грустная, что о ней сразу же хочется позаботиться! Видела бы ты, как она прижималась к моим коленям… Я все время о ней думаю…
— Бедняжка! — прошептала Камилла. — Значит, мы увидим ее сегодня на мессе?
— Да, я рассчитывала увидеться с ней и показать ее твоему отцу. У него щедрая душа, он не сможет остаться равнодушным!
Камилла поцеловала мать. Они были очень близки и понимали друг друга
— Мой пирог! Если он подгорел, все пропало!
— И все из-за меня! Ты печешь миндальный пирог?
— Да! Я пообещала Полю в последнем письме, что приготовлю самый лучший — с миндалем и начинкой из каштанов с сахаром и ванилью, под шоколадным кремом! Скорее, мам, скорее на кухню!
***
Через час серый «Рено 4 CV» Поля остановился перед домом. Мари, которая как раз возвращалась из мясной лавки Дрюлиолей, ускорила шаг — она увидела сына. Он крикнул с улыбкой:
— Только не упади, мам! Под снегом часто оказывается лед! Ну, как тебе моя машина?
— Она забавная! Я так привыкла к «Траксьону» Адриана, что не осмелилась бы сесть в такой маленький автомобиль!
Лора открыла дверцу и вышла из машины. На молодой женщине был серый костюм и шляпка в тон. Изысканным туалетам она предпочитала удобство. Эта ее черта нравилась Мари. Они поцеловались и негромко заговорили о подарках и детях. На пороге нетерпеливо переминалась с ноги на ногу Камилла.
— Быстрее входите! — с улыбкой позвала она. — На улице так холодно! Вы сможете поговорить и в доме, у елки!
Поль взял жену за руку и помог подняться по ступеням. Камилла сделала маленький реверанс и вежливо сказала, обращаясь к невестке:
— Добрый вечер, Лора! С Рождеством тебя!
Адриан все еще не вернулся. Мари уже начала волноваться. Ей нравилось, когда вся семья собиралась вокруг нее в теплом доме, особенно в сочельник.
— Где же папа? — забеспокоилась и Камилла. — Он ведь сегодня ушел пешком! Он уже минимум час как должен быть дома!
— Может, случилось что-то непредвиденное. Это не редкость, особенно зимой, — со вздохом отозвалась Мари.
Она сама не знала, насколько оказалась права: Адриан в это мгновение как раз входил в дом своего товарища по движению Сопротивления Ги Маролло. За годы войны мужчины стали хорошими друзьями.
Дочка Ги серьезно заболела. Она слегла еще вчера с сильным жаром и кашлем. Осмотрев ее, Адриан поспешил успокоить отца:
— Не волнуйся, Ги, Виолен нужно просто полежать в постели, пока не спадет температура, а потом еще недельку побыть в тепле, чтобы утих кашель. Я прописал ей средства, которые быстро поднимут ее на ноги. Ее бронхит пройдет без последствий, можешь мне поверить!
— Спасибо, Адриан! Подумать только, понадобилось кому-то в доме заболеть, чтобы мы встретились! И это после всего, что мы пережили в маки… Как грустно! Мы с тобой в последний
— Это правда! Время летит слишком быстро, и у меня прибавилось пациентов, особенно с тех пор, как в городок переехали новые семьи. И зима выдалась холодная, многие болеют…
Ги кивнул, соглашаясь. Они улыбнулись друг другу, вспоминая церемонию, состоявшуюся 14 июля 1947 года на кладбище в Бриве. Все участники Сопротивления из Корреза собрались возле склепа семьи Лер. Эдмон Мишле, некогда командир региональных сил, воздал честь аббату Шарлю Леру, и слова его глубоко взволновали присутствующих: «Прекрасно воспитанный человек, который оказался прекрасным солдатом…»
В тот день на кладбище Брива никто не остался равнодушным к происходящему. На церемонию съехались не только выжившие партизаны и семьи погибших, но и официальные лица, и делегации, и целая толпа простых людей, которых в свое время глубоко тронула судьба этого молодого аббата, геройски погибшего, но не предавшего своих товарищей. Нацисты расстреляли его, тридцатилетнего, в мае 1944-го в Людвигсбурге.
— Прости, но мне пора домой, — сказал Адриан. — Меня ждут к ужину и наверняка волнуются. И Поль, пожалуй, уже приехал. Ты помнишь Поля? Они с женой Лорой ждут своего первенца. Они приехали к нам на Рождество, поэтому я спешу откланяться, и счастливых вам праздников!
В то время как доктор Меснье спешил домой по покрывшемуся коркой снегу, в Обазин въезжала Матильда со своим супругом. Ярко освещенный большой дом, украшенный остролистом и омелой и полный изысканных ароматов праздничной еды, принимал гостей.
Поль снял куртку и воскликнул радостно:
— Какое это все-таки счастье — оказаться среди родных! А где бабушка? Я хочу ее обнять!
Нанетт услышала голос внука. Она неторопливым шагом вышла из кухни, придерживаясь за стену.
— Поль, мой мальчик! Я ждала тебя с полудня! Ты заставил меня поволноваться, сорванец ты эдакий!
Молодой человек с волнением смотрел на бабушку. Он никогда не видел ее такой утомленной, поэтому с беспокойством посмотрел на мать.
— Что с тобой случилось, ба? — спросил он, прижимая Нанетт к груди.
— Ничего! Ничего! Что ты хочешь? Я уже не такая молодая, мой мальчик! И ноги у меня часто немеют, но это не важно. А жена твоя где? А, вот и она! Иди и поцелуй меня, моя девочка! Не робей перед старой Нан, она тебя не съест!
Лора подошла и подставила старушке свою розовую прохладную щеку.
Камилла сгорала от нетерпения. Она ждала целую вечность, но никто не обращал на нее внимания. И это при том, что она поторопилась снять свой фартук и теперь, сцепив руки за спиной, с невинным видом ожидала, чтобы брат похвалил ее бархатное платье и прическу.
Наконец Поль соблаговолил повернуться к ней, подхватил за талию и закружил по комнате.
— Здравствуй, сестричка! Какая ты сегодня хорошенькая! А что пирог, получился? Надеюсь, ты его не сожгла. Я только о нем и думал всю дорогу! Жаль, что в этом году я приехал слишком поздно и елку уже нарядили. Берегись, если она окажется не такой красивой, как я надеялся!