Возвращение
Шрифт:
– В своей семье мы и сами разберемся. Без пришлых.
– Разбирайся, свекровушка. А мы с боярышней, может, и подружимся. Я с ребеночком буду, она с ребеночком...
– Да пуста ты, как колодец высохший! Куда тебе рожать! Не можешь ты!
Ответом Любаве был смешок издевательский.
– Вот и поглядим, могу - али нет. Мужу моему наследник надобен. Россе наследник
– Гадина!
Марина только усмехнулась в ответ.
Можно бы и покричать, и в обморок упасть демонстративно, да к чему? Вместо этого она венец поправила демонстративно, бриллианты блеснули.
– Красивая. И умная. Ты и в юности такой не бывала.
Любава зубами заскрипела, а ответить не успела. Развернулась дрянь - и только камни драгоценные блеснули.
ДРЯНЬ!!!
***
Когда красивая черноволосая девица Фёдора наверх потянула, он охотой пошел. Хороша ведь!
Ох, хороша!
Фигура такая... в самый раз. Объемная, такую и обнять-то приятно. Пышная такая, ладненькая, и вырез глубокий, руки так сами к дынькам спелым и тянутся...
В комнате наверху и обнял, и протянул. Потискал всласть, на кровать потащил красотку... ты и не сопротивлялась.
А вот только в кровати...
Не получилось ничего.
Что только девушка не делала. Об иных ухватках Фёдор и не знал никогда. А все одно - не работает.
Ни вверх - ни вниз.
Ничего не ворохнется.
Про Устинью подумал - и горячей волной окатило. На девку посмотрел - снова холод и равнодушие. С час они бились, потом ему уж надоело, выкинул он бабу за дверь, еще и сапогом вслед кинул.
Ну ее!
Грязная она!
И вообще... не Устя.
Второй сапог в Истермана полетел.
– Что случилось, мин жель?
– Сгинь! Видеть никого не хочу.
– А все-таки?
– как царедворец опытный, Руди от сапога увернулся со сноровкой. И опять в светелку лезет.
– Чем я помочь могу?
– Чем ты мне поможешь? Не люба мне эта девка, не хочу я ее.
– Так может, ту, беленькую?
Фёдор подумал - и наново головой качнул.
– Не хочу.
–
– Не Устя это. А другие мне и неинтересны.
Руди только вздохнул.
Устинья становилась серьезной проблемой. А что с ней делать-то?
Может, и правда, поженить их? Поживет с ней царевич год - другой, да и успокоится. Потом и отравить можно будет дрянь такую...
Поговорить о том с Любавушкой?
Всяко поговорить.
И Руди решительно хлопнул Фёдора по плечу.
– Ну, как девки тебе не интересны, пошли, выпьем? От вина ты, друг, не откажешься?
Не отказался.
И пили вместе, и пошли козлами под заборами блеять, и напугали кого-то...
Только вот Фёдор развеселился, да и забылся, а Руди думал. Может, все же удастся найти подход к Устинье Алексеевне? Не дура ж она, поймет, что с ним дружить надобно?
Или нет?
***
Государыня Ладога укрывалась первым снегом. Пока еще белым... уже к вечеру он покроется пятнами сажи и гари, кучками мусора и нечистотами, его размесят лапти и сапоги, колеса и копыта.
Это будет завтра.
А сейчас он еще чистый и невинный.
Белый и прозрачный, как лист лучшей бумаги.
Как... как ее судьба?
Что она напишет на нем завтра?
Устя усмехнулась своим мыслям.
Будущее только Живе-матушке ведомо. А ей... ей остается настоящее и надежда.
Медленно, словно перья из подушек матушки-Метелицы, летели вниз снежные хлопья.
Звонили колокола.
Начинался Рождественский пост.
Здравствуйте, мои любимые читатели.
Сайт самиздата какое-то время был неработоспособен. На всякий случай прикладываю ссылки на другие сайты.
https:// /u/elka256
https:// /Goncharova-Galina-Dmitrievna
https:///author/goncharova-galina-dmitrievna
https://litsovet.ru/user/107454
Мало ли что?
С любовью.
Галя.