Возвращение
Шрифт:
– Завтра?
– Можно и завтра, царевич. После полудня?
Фёдор подумал, и кивнул.
– Да, после полудня. И еще... я хочу пойти с тобой.
– Зачем?
– зря Фёдор порадовался смышлености лекаря. Ненадолго ее хватило.
– Надо так. Скажешь, я твой помощник.
– В таком виде, царевич?
Фёдор оглядел себя.
Да хороший у него вид, хороший, и кафтан... м-да. У нас все помощники лекаря в алом бархате и ходят, ага. С золотым шитьем, с собольим мехом на опушке, в сафьяновых сапогах...
–
– Как не найти, царевич. Можешь встать, я рост посмотрю?
Фёдор послушно поднялся. Лекарь прикинул, подумал...
– Да, найду. Когда мне завтра явиться?
– Давай к полудню. Как раз пока я переоденусь, там и ко времени будет.
Лекарь молча склонил голову. Получилось это как поклон, и Фёдор гневаться не стал. Пусть его...
Вина он выпил, было. Бутылку. А продажными девками не соблазнился, хотя Руди и подмигивал, и намекал на какие-то чудесные умения девушек.
Но Фёдору не хотелось.
Его мысли занимала медноволосая красавица. Ведь и правда хороша собой! Не первая красавица, к примеру, Борькина женка куда как красивее, только вот прикоснуться к царице Марине Фёдор даже щипцами не смог бы. И как с ней Борька только в постель ложится? Жуть! Фёдору бы трон предложили, и то не согласится! Она ж...
От нее холодом тянет. Ледяным, страшным...
А вот Устинья - теплая. К ней руки протягиваешь, и греешься. Такое чувствуется.
Одна из девушек была похожа на Устю, но Фёдор даже не поглядел в ее сторону. Не нужна ему подделка! Ему настоящую хочется. И завтра...
Завтра он окажется рядом с ней.
Рядом...
Под эти мысли и уговорилась бутылочка франконского вина, а потом и вторая, третья. И завтра наступило незаметно...
Фёдор подорвался с кровати, посмотрел в окно.... Нет, еще не полдень.
– Царевич, ты умойся, а я одежду уже подготовил, - Михайла погрешил против правды. Воду правда принес он. А вот одежду готовили другие слуги. Но кого волнуют подобные мелочи?
Уж всяко не его!
И не Фёдора, который сунул голову прямо в таз с водой, а потом встряхнулся, словно собака, на половину комнаты, и уточнил.
– Там лекарь не пришел?
– Нет пока.
Фёдор кивнул.
– Ладно. У тебя что?
– Немногое, царевич. Много за ночь и не узнаешь, - развел руками Михайла.
Так-то справедливо. Ночью все спят, разве что совы ухают. А холопка Лукерья, которая выскочила к красавчику на свидание, больше верещала под ним, чем разговаривала. А что?
Бабы - они больше всего разболтать готовы после этого дела. Тогда они размякшие, податливые и за языком не следят. Михайла точно знает. Не впервой ему... иные и про захоронки свои али хозяйские так душевно все выбалтывали, про планы докладывали...
– И что ж узнал?
– Что не сговорена твоя боярышня, царевич, я уже говорил. А что в сердце у нее
Почему-то Фёдору было приятно это слышать. Но и Михайле было приятно это говорить. Собственники...
Фёдор кивнул, и принялся одеваться.
Пока позавтракал, тут и лекарь пришел.
Конечно, пригласить его к столу Фёдору и в голову не пришло.
– Пришел? Одежду принес?
Адам кисло подумал про диких россов, но поклонился, и принялся доставать одежду. Традиционно лекари ходили в длинном балахоне, похожем на рясу, только зеленого цвета, длиной до колен, и широкополой шляпе. Разве что во время эпидемий надевали маску с клювом, в который закладывали корпию, пропитанную отваром целебных трав. Или сами травы - кто во что горазд.
Помощники носили то же самое, но шляпа им пока не полагалась. Повязка на лоб и капюшон *
*- единой формы у лекарей не было очень долго, исключение - форма 'чумного доктора'. Но в Россе пусть будет. Прим. авт.
Фёдор был выше лекаря на голову, так что балахон пришлось надставлять.
Царевич натянул его прямо поверх одежды, поморщился - и высказался.
– Гадость!
Адам промолчал.
Он не станет объяснять, что это не просто так.
Зеленый цвет - цвет жизни. Он защищает одежду от брызг крови и прочих жидкостей, больных же и рвет, бывает, и мокрота у них идет... а до колен балахон потому, что на улицах грязи как раз по колено. Вот, чтобы подолом не мести, его таким и носят. И даже повязка на голове не просто так. и у него, и у помощника. А чтобы волосы в глаза не лезли, и пот не затекал во время операций.
Зачем это царевичу? Ему не нравится - и не надо. И правильно, кстати говоря!
В балахоне царевич был похож на очень тощую и противную жабу. Только что бородавок не хватало.
Поди ж ты, вроде и не толстый, а впечатление именно такое. Не идет ему. Никак.
– Короб, - почтительно подал искомое Михайла.
Слуги ему не мешали. Хочет этот сумасшедший смерть за усы дергать - пусть его! Им меньше достанется.
Фёдор перекинул перевязь через плечо, поморщился.
– Тяжело.
Адам развел руками.
А ты думал, все так просто? Там одни инструменты чего стоят. Понятное дело, самых ценных тут нет, но есть скальпели, пила, есть зажимы, еще кое-что... по капельке, но вес набирается приличный. Потаскаешь такой - мигом помощника возьмешь.
– Присядь, царевич, - попросил Михайла.
– Зачем?
– А вот, - парень показал накладные усы и парик. Адам под шляпой тоже был в парике, кстати.
– Давай, - кивнул Фёдор.
И через несколько минут оказался неузнаваем. Михайла ему и брови толщиной с упитанную гусеницу умудрился сажей нарисовать.