Возвращение
Шрифт:
– Уверена? – спросил он. В замешательстве оглядев подсобку, меня, он чертыхнулся себе под нос: – Черт, точно!
Я позволила увести себя к открытой двери, которую придержал вышибала. Когда мы проходили мимо, он покачал головой скорее с раздражением, чем со злостью.
– Сидите в клубе или валите домой, если невтерпеж, – сказал он нам. Джеймс засмеялся и пообещал приложить все усилия.
В прокуренной комнате мы остановились и огляделись. Всюду низкие голоса и громкая музыка; меня снова подхватило и понесло. Я в гиперреальности, где все хорошо и нет боли.
– Ты чего? – спросил Джеймс,
– Я хочу тебя, – пробормотала я ему в губы. Меня вдруг охватила странная уверенность, что мне, как никогда, нужна близость, интенсивность прикосновений, его рот у моего…
– Слоун. – Джеймс отвел мои руки, нагнулся, глядя мне прямо в глаза, и улыбнулся. – Хотя я ничего так не хочу, как содрать с тебя дурацкие тряпки, я предпочитаю заниматься этим без свидетелей. – Он кивнул на посетителей, и я вспомнила, что мы все еще в клубе. Я схватилась за лоб, силясь разобраться в своих ощущениях. Проморгавшись, я посмотрела на Джеймса:
– Экстази?
– Похоже. Не понимаю, зачем его мешают в коктейль. Надо выбираться, давай найдем Даллас.
Я скривилась, но мы все же пошли по клубу. Лица сливались в мутные пятна. Чем пристальнее я вглядывалась, тем труднее становилось что-либо разглядеть. Лица, лица, голоса (в том числе в голове) – я спотыкалась на каждом шагу. Наконец Джеймс поставил меня у стены:
– Подожди здесь, я сейчас вернусь.
Я проводила его взглядом, прижалась затылком к прохладной стене и прикрыла глаза. Сладость коктейля оставила во рту металлический, химический привкус.
– Отвратительно, – буркнула я, мечтая о бутылке воды.
– Фенилэтиламин, – сказал кто-то рядом. – И кое-что еще. – Я не удивилась, увидев парня с пирсингом. Вблизи его глаза казались еще темнее, но вовсе не мертвыми. Похоже, он носит контактные линзы. – Вызывают эйфорию и маскируют депрессию, а на самом деле просто обманывают.
– Я заметила, – отозвалась я, заинтересовавшись его лицом. Мне захотелось потрогать одно из его колец, и я сжала руку в кулак, подавив эту мысль. – Это же противозаконно подмешивать в коктейль наркотики!
– Мы здесь сами нелегально, так что вряд ли их посадят.
– Логично. – Я понимала, что сейчас я не в себе, но мне нравилось ощущение безбрежной свободы. Печаль, с которой я пришла, пропала. Никогда больше я не буду грустить! Я чувствовала себя непобедимой. Интересно, этот парень тоже? – Тебя как зовут?
– Называй меня Адамом.
– То есть это не настоящее твое имя?
Он прикусил губу, скрывая улыбку.
– Нет. Знаешь, ты очень умная для того, кто выпил весь «Кровоподтек».
– Может, ты просто привык тусоваться с дураками.
Он засмеялся, придвинулся ближе и вздохнул. Я обратила внимание, что на его губах не осталось красноватого налета, как у Даллас и, наверное, у меня. Он-то пил коктейль?
– Поедем отсюда, – предложил Адам, указывая на дверь. – У меня есть машина и очень милая квартирка. Ты где живешь?
Он сказал это как-то не пошло. Я бы пригрозила, что Джеймс ему навешает, но меня зацепило, что он не сказал своего настоящего
Джеймс подозрительно посмотрел на нас с Адамом.
– Разговор окончен, – сказал он и увел меня от стены. А я и не знала, что только стена помогала мне стоять прямо. – С незнакомцами разговаривать нельзя, – тихо добавил Джеймс, мельком взглянув на Адама.
Даллас наконец догнала нас и заступила дорогу, бросив своего спутника.
– Я, пожалуй, останусь ненадолго, – сообщила она. Я хотела запротестовать, но она широко улыбнулась и подала ключи на пальце. – А вы поезжайте, – сказала она с самым пьяным видом. – Меня подвезут. – Она кивнула на красноволосого парня.
Это было рискованно и безрассудно, но сейчас я спорить не собиралась. Клуб оказался дразнящим, ошеломляющим – и соблазняющим. Джеймс взял ключи и повел меня к выходу. В дверях я услышала голос Адама:
– Всего хорошего, Слоун.
Я обернулась и помахала, потому что он все-таки не придурок и не пошляк.
– Тебе тоже.
Я вышла за Джеймсом, то и дело хватаясь за него, когда мы пробирались через плотную толпу рвавшейся в клуб молодежи. Вдохнув прохладного ночного воздуха, я оглянулась на клуб – и по спине пробежала дрожь. Я не говорила Адаму своего имени.
Глава 6
На складе было тихо, когда мы вошли. Движения, шаги и даже дыхание казались слишком громкими. Дверь Лейси была закрыта. Гудели лампы под потолком. Мы едва успели войти к себе, когда рука Джеймса скользнула по моему бедру, заставляя раздвинуть ноги, но я схватила его за рубашку и притянула к себе.
Будто изголодавшись друг по другу, мы слились в поцелуе. Джеймс прижал меня спиной к двери, заблокировав ее. Мы переспали всего раз – из того, что я помнила, – и меня палило желание. Я стащила с него рубашку через голову, моя футболка затрещала, когда он смял ткань в кулаке, но не разорвалась окончательно. Джеймс зарычал, и мы двинулись к кровати. Я толкнула на нее Джеймса и села сверху, забыв обо всем, кроме нас. Слои одежды словно испарялись с наших тел, и вот уже я чувствовала его горячую кожу, шептала его имя, он перекатывался в кровати, и я оказалась под ним; он тяжелый, и это прекрасно. Джеймс потянулся к брюкам, лежащим на полу в куче одежды, и тут я почувствовала что-то под спиной. Наверное, сбилась простыня. Но рука нащупала сложенный листок.
Джеймс достал из бумажника презерватив, но заметил, что я что-то разворачиваю.
– Что там? – спросил он хрипло.
– Не знаю, – ответила я, едва сдерживая панику. Джеймс немного отодвинулся, и я развернула листок, уже видя сквозь тонкую бумагу, что на нем что-то написано. Прекрасным почерком Лейси было выведено единственное слово, которое ничего для меня не значило, но когда я его прочла, дыхание отчего-то сбилось.
– Слоун? – Голос Джеймса прозвучал откуда-то издалека. Я уронила листок. Грудь теснило горе, которого я не могла понять. Джеймс поднял записку, прочел, отбросил в сторону и взял меня за плечи: – Это от кого?