Возвращение
Шрифт:
— Вы откуда? — спросил тот, что стоял справа, лет двадцати пяти, но уже совершенно седой.
Гордо выпятив грудь, Хорст скрестил на ней свои ручищи и пророкотал:
— Да мы недалеко от Тирма проживаем, коли вам это интересно знать.
— А сюда зачем пожаловали?
— По торговым делам. Нас тамошние владельцы лавок послали — хотят прямо в Нарде товар покупать, а не через перекупщиков, как прежде.
— Вот как? И какой же товар?
Хорст замешкался с ответом, и стражникам ответила Гертруда:
— Я вот, например, травами и лекарствами интересуюсь. Те растения, что мне отсюда
— А мы с братьями, — заявил Дарммен, — пришли договариваться с вашими сапожниками. Башмаки, которые на севере шьют, очень даже в моде в Драс-Леоне и Урубаене. — Он ухмыльнулся. — Во всяком случае, были, когда мы в путь отправились.
Хорст, набравшись уверенности, кивнул и подтвердил:
— Это точно. А я пришёл кой-какой кузнечный инструмент купить для своего хозяина.
— Ну ладно, пусть так. А что вот этот тут делает? Чем он занимается? — и стражник указал на Рорана.
— Гончар я, — кратко ответил тот.
— Гончар?
— Гончар.
— А молот тогда зачем?
— А как же проверить глазурь на кувшине или крынке? Она ведь сама по себе не треснет, по ней сперва стукнуть надо. — И Роран храбро уставился прямо в недоверчивые глаза седоволосого стражника: пусть-ка попробует доказать, что качество глазури ударами молота не проверяют!
Стражник что-то проворчал и снова окинул всю компанию недоверчивым взглядом.
— Может, вы и правду говорите, да только, по-моему, не больно-то вы на торговцев похожи. Скорее, на голодных бродячих кошек.
— У нас были большие трудности в пути, — сказала Гертруда.
— Вот этому я верю. Только, если вы и впрямь явились из Тирма, где же ваши лошади?
— А мы их вон там, на стоянке оставили, — Хамунд махнул рукой в южном направлении, совершенно противоположном тому, где был лагерь беглецов.
— Денег-то, небось, ни гроша, чтобы в городе остановиться? — С презрительным смехом стражник поднял алебарду и жестом велел своему напарнику сделать то же самое. — Ладно, можете пройти, но чтоб никаких неприятностей, иначе живо за решётку угодите! А то и прибьют вас.
Оказавшись за воротами, Хорст оттащил Рорана в сторонку и прорычал ему в ухо:
— Ну что за глупости ты нёс! Надо же придумать: стучать молотом по глазури, чтобы проверить, не потрескается ли она? Или, может, ты драться с ними собирался? Нам же нельзя… — Он умолк, потому что Гертруда дёрнула его за рукав и прошептала:
— Смотрите-ка.
Слева от ворот стояла широченная, футов в шесть, доска для объявлений с дощатой узенькой крышей, призванной защищать от дождя пожелтевшие листки. Одну половину доски занимали всякие местные сообщения, а на другой висели портреты разыскиваемых преступников, и Роран узнал собственную физиономию, только без бороды.
Он потрясённо озирался: не станет ли кто сравнивать его лицо с портретом, потом, несколько успокоившись, стал внимательно рассматривать рисунок. Он, конечно, ожидал, что их будут преследовать, но подобная расторопность его удивила. «Похоже, Гальбаторикс денег не жалеет, чтобы поймать нас», — думал он. Пока они шли по горам, было нетрудно и вовсе забыть о существовании
Под рисунком сообщалось, какое вознаграждение ожидает того, кто на этого преступника укажет. Гэрроу никогда не учил Рорана и Эрагона читать, но цифры разбирать он их научил, говоря, что «нужно знать, сколько у тебя чего, что почём и сколько ты заплатил, чтоб тебя какой-нибудь мошенник вокруг пальца не обвёл». И Роран сумел понять, что за его поимку предлагают десять тысяч крон. «Десять тысяч! Да такой суммы достаточно, чтобы жить припеваючи лет двадцать, а то и тридцать!» — думал он. Как ни странно, это ему даже польстило: он сразу почувствовал себя важной персоной.
Потом он перевёл глаза на соседний рисунок и чуть не вскрикнул.
С рисунка на него смотрел Эрагон.
Рорану показалось, что кто-то сильно ударил его под дых. На несколько мгновений он даже дышать перестал.
Так Эрагон жив!
Но радость быстро сменилась в его душе застарелым гневом: ведь это Эрагон послужил причиной гибели Гэрроу и уничтожения фермы! Однако Рорану мучительно хотелось узнать, почему Империя охотится на Эрагона. Наверняка это связано с тем синим камнем, который Эрагон притащил из Спайна, и с первым появлением раззаков в Карвахолле! Оставалось в очередной раз подивиться тому, в какие невероятно сложные интриги оказались замешаны он и остальные жители удалённой горной деревни.
Под портретом Эрагона вместо цифр тянулись две цепочки рун.
— В каком же преступлении его обвиняют? — спросил Роран у Гертруды.
У глаз Гертруды собрались весёлые морщинки; подмигнув, она указала ему на доску и сказала:
— Предательство! Вы оба обвиняетесь в предательстве. Здесь говорится, что Гальбаторикс пожалует поместье и титул графа тому, кто поймает Эрагона. А внизу предупреждение: пусть, мол, будут осторожны, ибо этот преступник чрезвычайно опасен!
Роран от удивления даже глазами захлопал. Эрагон опасен? Это казалось просто невероятным, но тут Роран вспомнил, насколько и сам он переменился за последние несколько недель. А ведь в их жилах текла одна и та же кровь. «Кто знает, может быть, Эрагон успел за это время натворить таких дел, что со мной и не сравнится», — думал Роран.
Балдор тихо спросил:
— Если за поимку того, кто убил людей Гальбаторикса и оказал неповиновение его раззакам, платят всего десять тысяч — хоть это и настоящая куча денег! — то что же нужно совершить, чтобы за твою поимку давали графство?
— А может, он самого Гальбаторикса ножом пощекотал? — в шутку предположил Ларне.
— Ладно, хватит вам, — остановил их Хорст. — Балдор, попридержи-ка язык, иначе все мы за решётку угодим. А ты, Роран, постарайся больше к себе внимания не привлекать. Коли обещана такая награда, так люди на любого чужака во все глаза смотреть будут — не похож ли он на этот портретик. — Хорст пригладил волосы, подтянул ремень и спокойно сказал: — Ну, все, расходимся. У каждого тут дело есть. А в полдень встретимся тут и сообщим друг другу, кто что успел.