Возвращено на доработку

Овчинников Сергей

– Сколько, ты говоришь, процентов можно сейчас относительно без риска снимать?

И я понял, что Седой уже по-другому относится к фондовому рынку. Ну и я пустился в долгие и нудные объяснения, суть которых сводилась к тому, что без риска не бывает. И что риск, который надо будет на себя взять, пусть берет кто хочет, но не я. Хватит мне собственного, если его ещё считать собственным – Валерину полташку отрабатывать. Гена выслушал, не перебивая и не меняя выражения лица.

– Убедительно.

Я так и не понял тогда, в чём я его убедил. Я-то для себя версию придумал, что Седой от совсем уж криминальных схем ищет варианты миграции в более тихие гавани. Страна меняется, надо меняться тоже, типа, чтобы выжить. Но перспектива стать той самой тихой гаванью мне не нравилась абсолютно. Да что там, я обсирался липким от одной только мысли, что когда-то вместо того, чтобы отдавать ему деньги, мне придется наоборот брать. У него! Какие обязательства?!

Какие гарантии?! Да я просто психологически не был готов с такими деньгами работать. Я столько раз представлял себе этот момент, когда я привожу Гене последнюю котлету. Мы пожимаем друг другу руки. Он улыбается. Я тоже готов выдавить из себя некое подобие радостного оскала, чтобы попрощаться. Но каждый, сука, раз эту воображаемую идиллию нарушал примерно такой же вопрос, который для меня олицетворял животный страх:

– Макс, послушай, есть немного денег свободных, давай мы так поступим…

Я натыкался на это как на бетонную стену с разбега. Получал под дых своим самым светлым мечтам. Препятствие возвышалось непреодолимое и несокрушимое. Оно означало только одно: это не кончится никогда.

***

С Эдуардом мы хорошо поработали. Может даже мне больше повезло, чем остальным. Но после одного эпизода я с ним подвязал. Ну не то, чтобы совсем перестал. Ему позиции открывал на его бабки, но сам в его блудняки уже не лез. В тот раз он явился крайне не к месту. Я готовил очередную отправку для Гены. Можно сказать, резинку уже из трусов вынул пачки перетягивать. Со счёта не успел вывести. А тут Эдик навеселе и на «отличной теме, старик». Как сейчас помню этот его верняк. «Два дня и шестьдесят процентов. Ты с нами?»

– С вами?

– Ну да! Денег умотаться! Чел знакомый, два дня как стекло – сэкономил. – Он хихикнул.

Денег было реально много. Да я еще добавил то, что не успел вывести для Гены. Короче, в позицию я только входил дня два. Бумага – полная шняга! Объемов никаких вообще. Как надо было верить Эдику, чтобы вписаться. Единственная трезвая мысль меня посетила и то только когда поздно уже было заднюю включать: «Как я этот шлак буду продавать?» Вот странно бухал Эдик, а нетрезвым теперь мне кажется я тоже был. Это он на меня надышал, не иначе. Или эта хрень еще как-то передаётся. И похоже, не я один попадал под этот его гипнотический бред. Что он там мне пел про сказочный совет директоров, который порекомендует сумасшедшие дивы 12 . «Словесные, блядь, интервенции, старик!» Компания – говно полное. Про бумаги те через полгода никто не вспомнит. «Они еще на IPO 13 все свои вопросы порешали, а теперь только высокохудожественно отчеты рисуют и бухают. Да не, не в России конечно.» Короче, не успел я пристроить последние гроши… А они и в правду были последние. Ввалил практически всё, что было в деньгах. Из каких-то нормальных бумаг даже вышел ради этой мерзости. И тут эта погань начинает валиться. Я за телефон и Эдику, мол чего делать? А он лыка вообще не связывает. Бабы в трубке фоном визжат – не получился разговор. Думал поседею. Назавтра Эдик очухался, стал этим гандонам на острова их еб..чие звонить. А у нас уже минус девятнадцать процентов и четверг. А это значит – завтра пятница. Поехал к Гене пустой. Очко в кулак, на лице скорбь. Опять долгий безмолвный взгляд. Невыносимый. И вопрос:

12

Зд. дивиденды.

13

IPO – Initial Public Offer, первичное размещение ценных бумаг на фондовом рынке.

– Мне точно не о чем беспокоиться? – Он даже жевать перестал, его рибай совсем замерз и едва не посинел на срезе.

– Нет, то есть да. Не о чем. – С меня только что не текло.

– Ты точно есть не будешь? – он отодвинул простывший стейк и кивнул, чтоб поменяли.

Я помотал головой, но сразу убраться все равно не получилось.

– Макс, по-другому спрошу. У меня есть причины тебе не доверять?

– Нет.

– Я тоже думал, что нет. Так какого же хера ты дергаешься? – Он придвинулся и я непроизвольно отпрянул.

– Да, просто, – слова прыгали и путались, – неделя… неудачная… мда.

– Давай так. Мне кроме тебя заморочек хватает. Ты не дергаешься – я не дергаюсь. Будешь дергаться, Костя с Виталиком составят компанию. Надо?

– Нет.

Дальше неинтересно. Совет директоров провели. Движение даже было. Но такое чахлое, без объема. Да и я, видимо, уже веру в Эдика утратил. Начал закрываться, как только в плюс вылезли. Матерился, крестился – еле ноги унёс. Бумага та потом сразу свалилась куда-то совсем вниз. И через неделю что ли её вообще с торгов сняли.

Примерно в середине пути. Как-то не отложилось, но

лет пять-семь торговал уже точно. Засиделся в терминале. Обычно меня американцы не сильно интересовали. Нужны были ходы пошире и почаще и желательно внутри дня. У пиндосов таких бумаг не сыскать 14 . В этот же вечер ждали каких-то поганок от ФРС 15 . Плюс статистика вся пухла на негативах. По приметам все должно было просесть – в каких-то особенно нервических – процентов до десяти-пятнадцати, если повезёт. Но и не надолго. Вся долгосрочная аналитика зеленела и плюсовала. Можно было рассчитывать, что искомые десять-пятнадцать отыграются за неделю-две. А мне как раз старый работодатель подогнал ненадолго пару миллионов. Тот «парторг». Теперь в глубокой пенсии, окопался в Барвихах безвылазно. Лично только по телефону – иногда приезжали от него мутные дяденьки с опытом в спецслужбах, но очень проспиртованным. Одним словом, надо было надёжно этот депозит проработать. Человек пожилой, дёргаться и раньше не любил. Да и мне суеты не нужно с его деньгами. Взял на всю котлету несколько бигтехов на наждаке, посмотрел на часы – ну блин, пора сворачиваться. Отдыхать же тоже надо – вся жизнь пройдет в терминале. Выскочил на улицу продышаться. Хорошо, на градусник глянул и пуховик накинул. На дворе стояла зима. Когда успела? Вчера вроде ещё ноябрь был. Перед глазами у меня ещё стоит. Но не этот, а самый первый, когда я оказался один на один с долгом и с рынком этим волатильным. Чтоб его! Будто срок мотаю – сколько лет уже? Но нет, интереснее: сколько осталось? Но тут прямо сейчас настоящая, скрипучая. Воздух аж звенит. Или это трамвай? Конечно не тройка с бубенцами. Нет, трамвай стих. Уже явно не сумерки, небо чёрно. Снизу ярко, к новому году разжигают что-то празднично-наверченное. Воздух прозрачный, а в нем такие микроснежинки. Их и не видно, снег-то не идёт. Но они кружатся. Мееедлено, медленно. Пара минут и носки ботинок припудрило. Что-то забудется, что-то останется. Где там моя Света с Лёшкой? Как им без меня? Мне без них херово. Очень! Но вот прямо сейчас легко. Я издаю то ли стон, то ли рёв. Пальцы в офисных туфлях быстро зябнут. Сгибаю их, скребу внутри ботинок. Кажется доскребусь до асфальта, их ошпарит совсем морозом и станет мне легче.

14

Тут можно было бы поспорить, но с лирическим героем не принято

15

Федеральная резервная система (Federal Reserve System, ФРС, Федеральный резерв, the Fed) – Основной финансовый регулятор США.

Припудрит ещё, присыплет память белым порошком забвения. Останутся под ним видны лишь плавные контуры и очертания того, что некогда резко и мерзко отравляло… Зимы укроют. Лета выжгут. Пустота заполнится?

Мою пустоту пока плотнячком заполняла работа. Работа, жёстко привязанная к конечному результату. И до его достижения я не давал себе права на полноценную близость даже с теми, кто и так считался близкими. Я не в праве втягивать… Я всем своим сфокусированным оцепенением был бы слишком токсичен для них. Лёшка жил со Светиными родителями. И со Светой, когда её отпускали.

Но иногда я делал над собой усилие, выгружал изнутри эту нечеловеческую трудовую повинность и ехал к Лёшке. Мы просто гуляли, ели мороженое, катались на аттракционах или на роликах. В одно из таких просветлений я записал его в секцию бокса. Летний тренер-то у него уже имелся. И как-нибудь я их обязательно познакомлю.

Глава 12. Сходитесь

Время: ноль.

Теперь я неуклюже скрючился за лежащей поперек просеки старой елкой. Лечь не получалось – ствол висел довольно высоко на своих же ветках, упираясь ими в землю. И тут до меня дошло, что дерево – никакое не укрытие! С виду густые и непроницаемые ветви под стволом не представляли ощутимой преграды. Подобная иллюзия могла ввести в заблуждение лишь такого же далекого от военных действий человека. Оппонент же мой явно из иной категории. Я нырнул под ствол. Через ветви неплохо просматривалась дорога. Я не нашёл ничего более тупого, как плюхнуться здесь же – отполз только чуть в сторону авто и теперь выглядывал из-за ската колеса, просунув дуло автомата меж ветвей.

Он шёл, не таясь. Винтовку уже держал двумя руками. Я отодвинулся глубже за автомобиль и сейчас видел приближающуюся фигуру ровно между колес Туарега. Я проверил переводчик и понял вдруг, что совсем не хочу стрелять. Наверное, нечто подобное чувствовал тогда и Музыка, хотя ему ведь ничто не угрожало. Это я так считаю. Он, возможно, имел другое мнение. Да и бог с ним с Музыкой! Убивать сейчас будут меня! Давай, соберись! Не о том сейчас! Он уже совсем близко! Был бы уверен на сто – уже дал бы очередь!