Вперед в прошлое 2
Шрифт:
— Да отвали ты! Переживу, представь себе.
В назревающую ссору вмешалась Гаечка.
— Да хватит уже! Лиса — нормальная девчонка, Наташа — тоже. Мы с ней поначалу не ладили.
— И сейчас не особо дружим…
— Ша! — повысил голос я. — Еще слово — обе свалите.
— Так когда тренька? — повторил Рамиль вопрос Алисы.
Я бы знал! В Москву мы уезжаем послезавтра, в пятницу. В Москве в воскресенье утром и весь день там. Вечером назад, и снова две ночи в дороге. Во вторник утром — здесь. Поезд прибывает в семь. Без малого пять дней в дороге. Ни помыться,
— Во вторник, — сказал я, решив, что дольше тянуть нельзя, и так получится огромный перерыв. — В семь вечера.
— Так долго ждать? — удивилась Алиса.
— Как раз хватит времени, чтобы ты снова могла ходить, — сказал Борис. Ему-то можно был язвить.
Наташка, которую не радовало формирование второго женского фронта, Гаечка + Алиса, оскалилась.
— Камрады, погнали! — скомандовал я.
На середине силовой Борис, наверное, обрадовался, что у нас появилось новое слабое звено — Алиса. Она, конечно, старалась, но нагрузка превзошла ожидания и оказалась непосильной для хрупкой девочки. Ее тонкие ручки тряслись, но она не сдавалась, отжималась через раз, а на лице была такая решимость, какую не у каждого парня встретишь. Бойцовый котенок. Подбадривая себя, она шевелила губами, на носу висела капля пота, волосы прилипли ко лбу.
Наташка и Гаечка, обливаясь потом, как и в прошлый раз, доказывали друг другу и всем, что они — о-го-го! Новенькая же просто не тянула физически, и аж жалко было ее, как говорится — ориентируйся по сильному, а до сильного я сам еще не дотягивал, хотя за месяц в новой реальности немного прокачался физически.
В конце силовой, когда все традиционно развалились на полотенцах, Алиса села, скрестив ноги и покачиваясь из стороны в сторону и с гордостью поглядывая на Наташку — смотри, мол, я выжила! Сестрица же делала вид, словно Алисы нет.
— Классно, —не сдержался Борис, — теперь не я самый хилый.
— Еще один кандидат на вылет, — предупредил я его. — Прекратите задирать новенькую!
Клан прирастал людьми, трения притирки неизбежны. Правда, теперь нас нечетное количество, и по парам не разобьешься. Я остался без пары, Алису поставил с Ильей, Димоны остались друг с другом, Рамиль — с Борисом, Гаечка с Наташкой.
— Тема занятий: как повалить противника на землю, прилагая минимум усилий. Тема номер два: что делать, когда пытаются повалить вас.
Вспомнилось, что отец обещал мне перчатки, и я спросил:
— У кого-то есть атрибутика для бокса? Скоро начнем ударные техники.
— У меня! — обрадовался Рамиль. — И груша старая, отец выбросить хочет, но нам пойдет.
Ничего, если все пойдет хорошо, недостающее докупим.
В общем, выползла Алиса из подвала на четырех костях, но пообещала вернуться. Наташка побежала домой к маме, Борис остался добавлять детали Робокопу, которого изобразил на кирпичной стене, и разрывы между кирпичами добавляли сложностей творческому процессу. Я принял порцию сочувствия от друзей по поводу мамы, и мы отправились к Илюхе беседовать с Леонидом Эдуардовичем.
Пришли мы немного не вовремя: Каретниковы ужинали на кухне. Тетя Лора выглянула
— Павлик, привет! Мальчики, присоединяйтесь! У нас котлетки с гречкой.
Мой желудок закурлыкал, что он всегда готов. Мелькнуло лицо Леонида Эдуардовича.
— Приятного аппетита, — отозвался я, и мы с Ильей пошли мыть руки.
Побыстрее попасть домой не получится, придется ужинать с ними, не тащить же отца семейства на разговор прямо сейчас.
Мы уселись напротив взрослых, нас уже ждал ужин — те самые котлеты, гречка и квашеная капуста. Богатый стол для нашего времени. Тетя Лора смотрела пристально и не удержалась, сказала:
— Как ты изменился, Павлик! Похудел, повзрослел.
И — ни слова о болезни мамы. То ли Илья им не сказал, то ли проявляли тактичность.
— Надоело быть пухляшом, — отшутился я.
— Молодец, — оценил Леонид Эдуардович, отправил в рот последний кусок котлеты и доел гречку. — Баба Маша передавала благодарность за помощь на субботнике.
Илья протянул руку, принял невидимую благодарность. Я хотел побыстрее доесть и приступить к главному, потому пообещал себе разговоры не поддерживать. Но Илья не брал в расчеты мои планы и завел беседу о том, слышали ли они что-то про маньяка и труп девушки в лесу. Тетя Лора слышала, но не придала значения сплетням.
— Я отца спрошу. Он точно в курсе, — пообещал я, прожевал остатки ужина и в упор посмотрел на хозяина семейства. — Леонид Эдуардович, у меня к вам личный разговор.
Тот глянул на жену, на потупившегося Илью и кивнул на выход.
Мы уединились в спальне. Леонид Эдуардович сел на кровать, я остался стоять и не стал тянуть.
— У мамы рак. Его можно вылечить, но нужны деньги. Займете?
Брови хозяина дома взлетели на лоб, он уронил:
— Мне очень жаль…
Неужели морозится? Черт! Горло сжала когтистая лапа негодования. Как же так? Да если бы не я, у них бы и посуду вынесли, не говоря о видике и всем прочем! Понятно, что, бросая добро в воду, не стоит ждать благодарности, но все же…
— В долг. На две недели. Могу вернуть больше…
— Каким образом? — вскинул бровь он.
— Мы с бабушкой повезем фрукты в Москву и планируем деньги удвоить.
Леонид Эдуардович поднялся, шагнул к двери.
— Сколько нужно?
Во теперь захотелось сесть и улыбнуться. «Мне очень жаль» значило не отказ, а выражение сочувствия из-за маминой болезни.
— Сколько не критично. Я правда прокручу и отдам, вы их не потеряете.
Взрослый, убеленный сединами мужчина улыбнулся.
— Отдашь, когда сможешь. Так сколько надо?
— Тридцать. — Я не стал ни мелочиться, ни наглеть.
Он кивнул и исчез за дверью, вернулся с конвертом, протянул его мне.
— Пересчитай. — Я выполнил просьбу, Леонид Эдуардович за мной внимательно следил и, когда я закончил, добавил: — Это меньшее, что я могу для тебя сделать.
— Спасибо, — сказал он, хотя это должны быть мои слова.
Я пожал его руку, сухую и шершавую.
— Это вам спасибо. Теперь мы спасены! Но я правда верну, и скоро.