Вперед в прошлое 6
Шрифт:
— Ну?
— Петр Петрович сказал, хозяина братва искала, задолжал он им. Все вынесли, что в доме было и гараже. Не знаю, жив ли этот придурок или смотался. Признавайся, откуда ты узнал? Ты ведь знал!
Какой полезный навык — чуять гниль!
— Да почувствовал просто. Не знаю как. Кто-то словно на ухо нашептал: не связывайся. Ну сам посуди, откуда мне такое знать?
Каналья потер подбородок предплечьем, и непонятно, удовлетворил его мой ответ или нет.
— В общем, я был неправ. Подождешь меня? Доделаю
— Мопед двоих не увезет. Ты список напиши прямо сейчас, и я поскакал, пока дождь не хлынул. Встретимся у бабушки.
— Ладно.
Каналья вырвал из середины журнала лист, начал составлять список и вдруг засомневался:
— А вдруг дело не пойдет, а ты нагребешь запчастей?
— Пойдет, — уверил его я. — Смотри, у тебя будет повышенный сервис: приехал — и сразу чинят, если не иномарка, конечно. У тебя детали есть, мотаться по рынкам не надо. У кого еще так? Да ни у кого. А если что-то редкое нужно, оставляй задаток — получай через пару недель. На автомагазине тоже заработки неплохие.
— Ну а вдруг…
— Перепродадим. В Москве дешевле. Потом, когда обороты пойдут, можно разнюхать, где заказывать запчасти оптом, делать двойную наценку — и шара получится. От клиентов отбоя не будет! Машину себе купишь, не будешь привязан.
Глаза Канальи заблестели, он улыбнулся, видимо, представив себя за рулем собственной тачки. Завис ненадолго и набросал список уже быстро, протянул мне лист.
— Вот.
— Удачи! — Я махнул рукой и, косясь на тучу, наползающую на город, рванул в Васильевку.
Меня встретили Боцман, Каюк, красный флаг на калитке и запах самогонки. Бабушка снова суетилась в летней кухне. Что-то тарахтело радио-говорунок. И хотя запах был не очень, у меня на бабушкину кухню выработался рефлекс, и живот заурчал. Только сейчас понял, как же хочется есть! Аж голова кружится.
— Она злая, — предупредил Каюк и кивнул на дом. — Пошли лучше туда.
Я мотнул головой и спросил:
— Который час?
— Полпятого где-то, — ответил Юрка.
Деду звонить рано, дома он должен быть часов в семь.
— Ты чего не на базе? — поинтересовался я.
— Да бабушка помочь просила вчера еще. Банки перемыть, таскать водку туда-сюда, у нее спину прихватило.
— Поэтому и злая, — предположил я и, направляясь на кухню, крикнул: — Бабушка, привет!
Она сидела спиной ко входу, повернулась, кивнула.
— Привет! Будешь борщ?
Вместо меня ответил радостно взревевший живот.
— Даже если бы не хотелось, — сказал я, усаживаясь напротив, — лопну, но буду. Я такой голодный, что готов съесть слона. Как твоя спина?
Она скривилась, и я вскочил, подошел к газовой плите.
— Тебе разогреть?
— Спасибо, недавно пообедала.
— Помощь нужна?
Она махнула рукой.
— Юрка справится. Ты зачем приехал?
Я включил газ, поставил на огонь
— Конгресс народа Белоруссии принял декларацию к народам Советского Союза с предложением признать недействительным беловежский сговор Ельцина, Кравчука и Шушкевича и воссоздать единое государство. В Киеве на конференции народов Украины, объединившей делегатов пятнадцати партий и движений большинством голосов принято решение добиваться расширения границ России до пределов Советского Союза.
— Павел, ты чего…
Развернувшись, я приложил палец к губам и указал на радио.
— … избранные делегаты на Конгресс народов СССР, который состоялся двадцатого сентября в Москве.
— Это повтор, — улыбнулась бабушка и аж помолодела. — Молодцы какие! Гнать надо подстилку американскую! Неужели правда все наладится, а?
Нет, не наладится. Будет хуже и хуже. Потом — хорошо. А после мы будем воевать с той самой Украиной, а после и с теми, кто за ней стоит. В итоге — большой бам! И мы ответим тем, кто по нам ударил. Кто-то наверняка выживет… Но ты этого не увидишь, и слава Богу.
— Не дадут, — ответил я и добавил: — К сожалению.
Интересно, если кто-то типа меня, но более взрослый, зная, чем все обернется, пристрелит Ельцина, что будет? Начнется большой замес, и вообще Россия распадется на ненавидящие друг друга феодальные княжества? Или получится объединиться? Или, что вероятнее всего, сыновья пойдут на отцов? Слишком далеко все зашло. Может, то, что произойдет, и есть оптимальный вариант?
— Почему? — встрепенулась она, готовая спорить.
И что ей сказать? Что люди уже готовы рвать друг другу глотки, а это шаг к гражданской войне?
— Кто не даст? Империалисты?
Все сами, бабушка. Только сами! Неужели ты не понимаешь, что половина людей готова сдохнуть за светлое будущее? Только это светлое будущее — совсем не то, в которое верила ты.
Но, чтобы не ссориться с ней, ведь политическая ориентация — это вопрос веры, просто сказал:
— Да.
И выслушал гневную тираду на десять минут. В это время трансляция новостей закончилась, и запел то ли Кобзон, то ли Лещенко, то ли их менее известный современник — не разбираюсь в музыке прошлого.
Поев борща, я сказал:
— Я беспокоюсь о дедушке. Его слишком захватили эти события…
— А как может быть иначе? — удивилась она. — Он — член коммунистической партии и советский человек. Если бы была там, тоже как-то попыталась бы что-то изменить. Ты же видишь, что происходит? Народ восстал! Они не могут не послушать народ!
— Если будет гражданская война, по-твоему, это хорошо? — осторожно поинтересовался я, понимая, что не там я собрался искать союзника, который поможет остудить дедов пыл.