Вперед в прошлое 6
Шрифт:
— Где мама? — поинтересовалась Натка, усаживаясь напротив меня.
— После работы ушла на день рождения подруги, — пояснил брат. — Паш, так как готовиться?
Бери краски, фломастеры, ватман, альбомы, будем делать транспаранты с лозунгами. До завтра надо успеть.
— До завтра? — Борис аж поперхнулся и закашлялся.
— План такой. Третьим уроком у нас литература. На большой перемене собираемся с другими старшеклассниками и все обсуждаем. Потом, если будет диктофон, мы идем на лит-ру, провоцируем Джусиху, чтобы она начала нас оскорблять,
— И они будут? — обрадовался Борис.
— Надеюсь, — вздохнул я. — Если диктофона не будет, сваливаем с урока к Гороно всем классом и устраиваем пикет, после уроков к нам присоединяются остальные старшеклассники, всего нас должно быть человек тридцать. Надеюсь, то, что мне наобещали — не пустой треп, и стремительность событий никого не отпугнет.
— А мне можно? — взмолился Борис, сложив на груди руки лодочкой.
— Хоть весь класс приводи, но — после уроков.
— Кого смогу — приведу! — расплылся в улыбке он и рванул собирать необходимое для производства транспарантов.
— Надеюсь, нас не загребут менты, — проговорила Наташка, доедая уху. — Могут ведь!
— Если журналисты будут и мы предоставим запись, как нам Джусиха угрожает, то, считай, мы победители. Если придут другие школьники — тоже… Если Джусихе не донесет какой стукач и она не подготовится уже завтра…
Ох, сколько «если»!
Теперь переодеваться пошел я, а Наташка помыла мою тарелку, и мы принялись рассовывать художественные принадлежности по пакетам. Пять минут — и готово! Мопед, грустивший в прихожей, я не взял, и мы рванули на базу втроем.
Прибыли без пятнадцати три. Народ только начал собираться. Рам, как обычно, придет позже. Не было Лихолетовой и Подберезной, и Памфилов с Кабановым крутились у входа, ждали Инну. Меня встретил Илья и проговорил, кивая на выход:
— Отец хочет серьезно поговорить.
Ой, не понравился мне его тон! Меня точно обухом ударили. Неужели в этот раз Леонид Эдуардович, который всегда понимал нас и поддерживал, категорически против?
— О чем? — спросил я как можно более беззаботно. — Он разве не на работе?
— После работы. Он в полседьмого придет. О чем будет разговор, не сказал.
Я скрипнул зубами. Даже если он против и запрет Илью дома, что, конечно, вряд ли, меня это не остановит. Ничто меня не остановит, ведь столько людей мне поверили.
Я распорядился:
— Так, давайте быстренько, где-то за час, сделаем алгебру и химию, и придумаем, что будем говорить и писать. И как действовать. На все про все у нас час.
Ровно в три прибежали Инна и Рая. Памфилов и Илья подались им навстречу, посветлев лицами и расправив плечи. «Посмотри на меня! Я самый-разсамый альфач!» «Нет, я!» Илья бросил взгляд на объект вожделения и уткнулся в учебник, протяжно вздохнув.
Мы с ним разлеглись на матах. Каково же было его удивление, когда девчонки вместо того, чтобы занять удобное место за столом, побежали к нам. Теперь Илья воссиял, правда, он свои чувства не демонстрировал. Инна плюхнулась
— Паш, смотри, что у меня! — Она расстегнула сумку и достала однокассетный маленький магнитофон. — Тут и диктофон есть! И запись нормальная, я проверяла. Смотри!
Она включила кассету, и из динамиков донесся ее чуть искаженный голос:
— Прием, прием! Штирлиц, как слышно?
Детский басок ответил:
— Слышно нормально. Порядок. Но я не Штирлиц, я — Гагарин. — Донесся взрыв хохота.
— Это братишка, — объяснила Инна, выключая магнитофон. — Ему десять лет.
О, как она на меня смотрела! Как дышала! Казалось, вот-вот облизнет приоткрытые губы… Обильное гормонами тело заволновалось, и я, чтобы отвлечься, взял магнитофон.
Только собрался спросить, как же мы его замаскируем, как Илья брякнул, видимо, чтобы переключить внимание Инны на себя:
— Давайте сперва уроки сделаем… Инна… ты понимаешь химию? — Имя подействовало, как заклинание, после него голос Ильи сел и стал хриплым.
Девушка поджала губы и процедила, все так же на него не глядя:
— Ну ладно.
Надувшись, она оставила мне магнитофон, а сама уселась на пустующий стул за столом.
Бедный мой друг! Ничего худшего ляпнуть не мог! Нужно будет ему рассказать, чего хотят женщины. Вспомнилась Света — идеальная жена для него. Но любить ему хочется уже сейчас, а девочка эта только-только научилась уверенно стоять на ногах, ей четыре годика, и живет она в далеком Нижнем Новгороде, разница в возрасте у них десять лет.
Бывшая жена и мать моего ребенка сейчас учится во втором классе в Ясенево, в Москве. Ни за что с ней не свяжу свою жизнь. Значит, и Димка никогда не родится. Но может, будут другие дети, те, кого нет в той реальности, и появятся они много раньше.
Глава 28
И слово это — «если»
Уроки мы делали под «Депеш Мод» — и правда такая музыка не отвлекала, а скорее даже стимулировала мыслительный процесс. Инна то и дело подходила ко мне, смотрела влажными глазами и томно вздыхала, интересуясь, что и как, я говорил, что не знаю, и отправлял ее к Илье как к самому умному. С ним она вела себя по-другому, ее лицо становилось отрешенным, в глазах появлялся злой блеск, но Илюха этого не замечал, подтягивался, преображался и самозабвенно объяснял.
Памфилов бесился, Кабанов, похоже, забил. А вот Гаечка — нет. Она улеглась рядом со мной, искоса поглядывая на Инну. С другой стороны примостилась Алиса. Обложили, блин! И как тут об учебе думать?
Разум мой говорил, что влюбленные девочки-подростки все испортят и могут даже развалить команду, уж сколько я-взрослый такого перевидал! Но инстинкты и тщеславие млели и радовались: смотри, Пашка, все самочки — твои, ты настоящий альфач! Вдвойне сложно было бороться с искушением, потому что меня-настоящего никто никогда не любил, а теперь я купался в лучах обожания.