Вперед в прошлое 6
Шрифт:
Глава 32
Мир, дружба, жвачка
— Как интересно! — воскликнула журналистка, сверкнув глазами. — Эта запись сделана, как я понимаю, на уроке?
— Именно. — Я выключил диктофон. — Мы не уйдем отсюда, пока не увидим, что нашим делом занимаются. Если надо, разобьем палатки и спать будем! Дежурить сутками!
Это, конечно, преувеличение, но нужно было чуть накалить страсти.
Ройзман сказала:
— Такая запись не является доказательством чего бы то ни было…
Рыжая посмотрела
— Я так понимаю, вы именно та, кто ответственен за то, что эта ситуация возникла? Представьтесь, пожалуйста.
Ройзман нехотя выполнила просьбу.
До Джусихи репортерше было не дотянуться, а для сюжета нужен был злодей, и она его нашла в лице Ройзман Ольги Романовны, которой совсем не улыбалось судьба козла, точнее козы, отпущения, потому что над ней наверняка есть еще кто-то, и он за такое по головке не погладит. Своя шкура дороже, чем накосячившая Джусиха, и нужно было срочно решать: подставляться, защищая ставленницу, или открещиваться от нее.
В разговор включился Илья, проговорил в камеру:
— Понимаете, мы хотим учиться, а нам не дают! Мы в отчаянье! Именно оно толкнуло нас на этот шаг.
За его спиной Памфилов шагнул вперед и воздел транспарант с зачеркнутой фамилией Джусихи. Сделал он это с душой и чувством, как поп, крестом изгоняющий нечисть.
— Наши родители уже написали заявления, — повторила Лихолетова, вылезла вперед, надеясь попасть в кадр. Гаечка с Минаевым, наоборот, спрятались.
— Недовольны не только мы, девятый «Б», — продолжил я. — после уроков придут седьмые, восьмые и все старшие классы.
Похоже, это был козырь. Ройзман выпрямилась, побледнела. Ее очень расстроило, что мероприятие грозило приобрести массовый характер.
— Как вы видите решение этого конфликта? — поинтересовалась журналистка.
— Верните директора Маркушина! — выкрикнул Памфилов. — Он старается для школы!
Ольга Романовна нерадостно ответила:
— В ближайшее время Людмила Кировна Джусь будет освобождена от занимаемой должности…
Только она это сказала, как подошли восьмиклассники под предводительством лопоухого и Алисы, которая забрала у Инны транспарант 8 «Б», и дети столпились вокруг нее.
— Ура! — Памфилов подпрыгнул на месте.
— Ура-а-а! — подхватили остальные.
Рая обняла Илью, уперлась в него необъятной грудью. Инна повисла на онемевшем от счастья Памфилове. Гаечка и Алиса закружились в хороводе.
— Победа? — спросил лопоухий и заорал: — Победа! Мы свергли Джусь!
Оператор перевел объектив на радующихся детей.
— А теперь — расходитесь! — велела Ройзман.
Так хотелось просто взять и уйти, но нужно было додавить ситуацию, к тому же старшеклассники должны поучаствовать в пикете, и скоро придут газетчики, обещанные Леонидом Эдуардовичем, и я сказал:
— Мы останемся здесь, пока не убедимся, что делаются какие-то шаги.
Ольга Романовна смерила меня ненавидящим
— Вам недостаточно моего слова?!
— Я не хочу, чтобы дело спустили на тормозах.
Ей очень не хотелось огласки, ведь назначение Джусихи — ее инициатива. Пообещав разобраться, она выставила себя героем, а тут какой-то сопляк рубит ее героизм на корню.
Ройзман зашагала прочь. Телевизионщики собрали оборудование и отошли в сторону обсуждать сюжет. Возможно, они все переврут, и мы окажемся не на первых ролях, но это неважно, важно, что удалось припугнуть Ольгу Ройзман, и теперь голова Джусихи точно покатится.
Восьмиклассники разобрали транспаранты — нашего брата прибавилось. Каково же было мое удивление, когда в толпе торговцев я заметил Каюка с огромной клетчатой сумкой-кравчучкой, которую он еле волок. Направлялся он явно к нам. Издали помахал рукой, и я бросился ему помогать, вклиниваясь между прохожими.
Едва приблизился к нему, как голова закружилась от аромата свежих пирожков. Мой пустой желудок радостно взревел — перепсиховал я, теперь люто хотелось есть.
— А мы с бабушкой, вот, еду приготовили, — похвастался Юрка. — Она говорит, вы ж там голодные!
— Спаситель ты наш! Круто! — воскликнул я и пожал руку, а потом взял сумку за ручку с одной стороны, и мы поволокли обед к нашим.
По пути я отчитался о том, что уже сделано, и Каюк буквально засиял. Про еду мы решили пока ничего не говорить, повременить до трех часов дня, когда соберутся старшеклассники.
Вскоре пришел Мановар с двумя одноклассниками, радостно влился в протестное движение, размахивая табличкой с надписью «9 В». Спустя минуту явились Ян и две девчонки. Немного семиклашек, но это не критично.
Борис закончил с плакатами, раздал их, а те, что предназначались одиннадцатому классу, сложили у стены здания. Мы все толпились под огромным навесом и, глядя на сгущающиеся тучи, я думал, что дождь нам не страшен.
— Долой учителей — оборотней! — орал Памфилов, вошедший в роль Ленина на броневичке.
Даже Гаечка осмелела и кричала вместе с ним, вскидывая кулак в такт словам.
Наш протест привлек Бузю, который мыл машины неподалеку, и по просьбе Бори он притащил старую замызганную куклу с выколотым глазом, из которой мы сделали повешенного. В общем, народ тусовался и веселился, менты поглядывали косо, но никого не трогали.
И вдруг Гаечка, которая вошла в раж и выкрикивала лозунги, замолчала. Втянула голову в плечи и сперва попятилась, ощетинившись, будто кошка, заметившая на своей территории чужака, а потом выпятила грудь и шагнула вперед. На кого она так среагировала? Я обернулся и увидел бучиху Ольгу, которая привела Карасиху, заклятого врага Саши, а где Карасиха, там Шипа и замызганная Москва. К сестре подскочил Карась и принялся взахлеб рассказывать о наших успехах.
Карасиха заметила Гаечку и тоже напряглась. Я вклинился между ними.