Вперед в прошлое 8
Шрифт:
Наташка судорожно сжала пальцы моей руки и постоянно оглядывалась. Непонятно откуда донеслись истошные крики, звон разбитого стекла, какой-то грохот и пистолетные выстрелы.
Когда до выхода осталось метров десять, дорогу спасающимся преградили два вышедших из пассажа налетчика, оба в камуфляжах и в масках-балаклавах, с АК-47. Мы оказали в тоннеле: слева была стена здания, справа стена, вдоль них — выстроились старики и женщины, которые с воплями и визгом принялись собирать выставленную на продажу мелочевку.
— Всем оставаться на местах! — заорал
Человеческая волна колыхнулась и начала откатываться назад, затаптывая товар, лежащий под ногами.
И что делать? Рынок имел форму прямоугольника, с севера имелось здание пассажа со сквозным проходом, где мы сейчас находились, и одноэтажное длилось со стороны трассы и автовокзала на протяжении всего рынка. Внутри — крытая часть с бетонными прилавками и новая, состоящая из железных самодельных столов, сборных тканевых палаток и деревянных раскладных столиков. Кроме этого, выход в железные ворота с юга, и еще один тут, через пассаж. Был и четвертый, через рыбные отдел с запада, но совсем далеко.
— Назад, — рявкнул я и вместе с Наташкой попятился, не сводя глаз с беспредельщиков.
— Стоять, суки! — заорал тот, что слева. — Это вооруженное нападение! Всем оставаться на местах! Лечь! Лечь, я сказал!
— Руки за головы! — подхватил второй и выстрелил из автомата очередью поверх голов.
Два здоровенных лба, которые нас чуть не затоптали, упали мордами в асфальт, сцепив руки на затылке, женщины визжали и метались. Одна выхватила ребенка из коляски, прижала к себе и разрыдалась. К этому моменту мы свернули за угол пассажа и исчезли из поля зрения налетчиков. У нас было несколько секунд форы.
— Туда! — я указал на ржавые мусорные контейнеры в ближнем правом углу.
Мгновение — и мы там, на пятачке, заваленном грязным тряпьем и залитом воняющими рыбой помоями. Мы протиснулись за контейнеры, откуда в стороны прыснули бездомные кошки, туда же спрятали Карпа — была вероятность, что его у нас отнимут, а двум вооруженным военным, пусть и бывшим, я ничего не сделаю.
Я стиснул зубы. Только бы Гаечка и остальные успели покинуть торговые точки, потому что цель бандитов — сотрудники рынка. С большой вероятностью директор и приближенные ему люди мертвы, кандидаты в новые хозяева проводят акцию устрашения, показывают торговцам, кто тут главный и кому следует платить.
Пальцы Наташки, сжатые на моем запястье, судорожно подрагивали, бледная сестра, широко распахнув глаза, смотрела в щель между двумя контейнерами.
Крик на рынке поднялся, как в аду. Сквозь вопли пробивались одиночные выстрелы. Не удержавшись, я выглянул в просвет между контейнерами и увидел, как один налетчик навел ствол на нерусского торговца, который, подняв руки, что-то бормотал. Удар прикладом в челюсть, и тот валится за прилавок, а его сосед начинает выгребать на стол наличку.
— Мамочки, — выдохнула Наташка и отвернулась.
Хоть она в безопасности, а вот Гаечка могла не сообразить, что к чему, и остаться на точке. Почему-то Чабанов, который ближе к эпицентру разборки, меня
— Уроды, — скулила Наташка, закрыв лицо руками.
Рейдеры двинулись по центральному ряду, и вскоре их скрыли торговые палатки. К этому моменту все паникеры уже разбежались и метались по центральным рядам, а кто поумнее, лежал.
Я накрыл ладонью ледяную руку Наташки и прошептал:
— Осторожно пытаемся уйти через пассаж. Будь здесь, я — на разведку.
— Нет! — выдохнула сестра.
— Тихо! — властно распорядился я. — Они ушли, осталось глянуть, есть ли кто внутри. Отпусти. Так надо.
Пальцы на запястье разжались. Я поднял голову над контейнером, огляделся. В палатках поблизости никого не было — продавцы разбежались. Покупатели лежали лицами вниз и — боясь шевельнуться. Судя по воплям и выстрелам, налетчики сместились не к центру, а к тянущемуся вдоль рынка зданию, где торговали обувью и кожей и было чем поживиться.
Дверь в пассаж была распахнута, ни бандитов, ни продавцов, ни покупателей не наблюдалось — все разбежались. Два беспризорника, воровато озираясь, мародерили: один набивал пакет мясом, второй обыскивал карманы лежащего ничком мужчины. Я видел его тело от пояса и ниже, остальное скрывал прилавок. Дородная тетка, тоже оглядываясь, пихала за шиворот колбасу и сосиски.
Убедившись, что опасности нет, я сделал приглашающий жест, и Наташка, не разгибаясь, побежала ко мне вместе с мопедом.
И тридцати секунд не прошло, как пассаж заполнили покупатели, которые разборку не застали, и набросились на товар, понимая, что некому их остановить. Тощая старушка интеллигентного вида катила кравчучку вдоль рядов и кидала туда все, до чего дотянется. Дойдя до распластавшегося в проходе, переступила через него, перетащила тележку и двинулась дальше.
Мы двинулись к выходу, поравнялись с пострадавшим. Он не перекрывал нам проход, лежал на боковом ответвлении между рядами, головой от меня, повернув ее набок. На виске была вмятина, откуда натекла лужа крови. Во мне проснулись знания и умения взрослого, потому я метнулся к раненому, попытался нащупать пульс: этот человек был мертв.
Увидев нас, беспризорник отпрыгнул в сторону, как стервятник с добычи, видящий более сильного хищника.
— Не смотри, — велел я, повернув Наташкину голову в другую сторону.
Посетители буквально за минуту разграбили торговые точки. Чуть позже вернулись продавцы, попытались отогнать стервятников от своей собственности — поднялся крик.
Наконец оказавшись на улице, мы ломанулись прочь. Отбежали на безопасное расстояние от пассажа.
— Ужас какой, — прошептала Наташка. — Как там наши?