Вперед в прошлое. Возвращение пираньи — 2
Шрифт:
Вы не будете против, если он день-другой проведет со мной? Скажем, покажет мне достопримечательности столицы. У них в академии, я так понял, каникулы. Разумеется, я ни словечка ему не скажу, мне просто хочется с ним побыть...
— Я понимаю, — кивнул Эчеверриа. — Бога ради. Тем более что парень очень вами заинтересовался — как старым знакомым его матери, однажды участвовавшим вместе с ней в рискованной операции. Когда я ему рассказывал о матери, не мог, дойдя до определенного момента, не рассказать и о вас... Вернее, он сам спросил. Когда увидел фотографию,
— Она у меня и сейчас есть, — глухо сказал Мазур.
— Его заинтересовало, кто вы, вот я и рассказал — не выдав этим никаких тайн... Бога ради, — повторил он. — Парень будет только рад с вами тесно пообщаться день-другой, — полковник выглядел теперь веселым, даже, Мазур бы сказал, счастливым. — А теперь... Вы останетесь на обед? Кирилл был бы только рад.
— Нет, — практически не раздумывая ответил Мазур. — Скажите ему, что у меня были срочные служебные дела. Я позвоню... потом. Сейчас мне многое нужно обдумать и ко многому привыкнуть. Я откланяюсь, с вашего позволения.
Осанистый дворецкий распахнул перед ним дверь, Мазур, как робот, прошел по дорожке, сел в машину и бросил, не глядя на шофера:
— В гостиницу.
Вынул телефон и набрал номер Лаврика. Тот откликнулся после трех мелодичных сигналов — какого- то местного шлягера.
— Сегодня понадоблюсь? — спросил Мазур.
— Нет, считай, что день у тебя свободный. А что?
— Понимаешь, — сказал Мазур. — Ухожу в зону радиомолчания.
— Понятно, — ответил Лаврик с непонятной интонацией. — Я тебе нужен?
— Нет, хочу побыть один.
— Понятно, — повторил Лаврик. — Но вот завтра поутру изволь быть как огурчик. Тебе завтра ехать с Белкой хозяйство принимать. Ты меня понял?
— Понял, — сказал Мазур. — Буду как штык.
— Волшебная шкатулка при тебе?
— Конечно. Не сомневайся, как штык.
— Вот и молодец, — сказал Лаврик. — Я в тебе всегда был уверен.
И пошли короткие гудки.
В номере, переодевшись в штатское, Мазур первым делом вызвал проворного официанта — и вскоре стол был уставлен блюдами, тарелочками и бутылками. Вставив в видеоплеер диск со здешними военными песнями, купленный недавно, для начала налил себе стакан каньи и медленно выцедил.
Не было ни горя, ни боли, — только, как не раз в жизни случалось, устоявшаяся, необозримая тоска, вытеснившая все остальные чувства. Так иногда бывает — и нет места горю и боли, если прошло шестнадцать лет, и давняя история кажется забытым сном...
Испанского он не знал, но видеоряд песни говорил сам за себя — то бравурные, когда маршируют солдаты, грохочет техника, сыплются с неба белые купола парашютов — то печальные, когда по экрану плывут ряды одинаковых надгробий, и по проспекту движется эскорт военных похорон: катафалк в национальных флагах, всадники в старинных мундирах, то троекратный залп над открытой могилой, артиллерийский салют из полудюжины орудий. «В общем все, как у нас, — думал он, медленно ощущая, как спиртное берет верх над сознанием и мир предстает чуточку измененным. — Все, как у нас.
Стук в дверь, деликатный и тихий, его немного удивил — на Лаврика это было никак не похоже, а кому еще он мог понадобиться? Направился к двери. Пьяным он себя не чувствовал, но все же временами давал легонький крен то на правый, то на левый борт, с которыми без труда справлялся. Пистолет на всякий случай сунул под ремень.
Открыв дверь, он увидел на пороге Белль, в белом платьице с индейским узором, золотисто-коричнево-синим, кажется уже другим. На плече у нее висела фасонная сумочка, в которой, он уже знал, Белль постоянно таскала штатное оружие военнослужащих- женщин — «Вальтер» ППК.
На ее лице изобразилось легонькое удивление — Мазур, должно быть, был уже хорош.
— Прошу вас, Белль, — сказал Мазур, как истый кабальеро, пропуская девушку в номер. — Что-нибудь случилось?
— Нет, ничего, — сказала она, входя с некоторой осторожностью. — Я просто хотела поговорить завтрашнюю поездку в отдел...
— Ну, тогда проходите, — сказал Мазур. — Присаживайтесь к столу. У меня тут, как вы видите, небольшое возлияние, но пока способен еще говорить о делах, смею вас заверить.
Она присела, сдвинув коленки, как школьница в классе. Сказала:
— Я должна за вами заехать в восемь утра. Отдел начинает работать с половины девятого, но нам этого вполне хватит, чтобы добраться. Собственно говоря, отдел еще не приведен в порядок, завтра только бумаги. Успели оборудовать несколько кабинетов, но ко второй половине дня должны закончить.
«И ради этого, оставив все дела, тащилась черт-те куда?» — подумал Мазур, приглядевшись к ней внимательнее. Она чуточку опустила глаза. Но ведь не может же быть... Зачем такой девушке старый полуседой убивец, каким-то чудом не обосновавшийся до сих пор в Краю Лунного Бегемота?
— Выпьете со мной, Белль? — неожиданно для себя предложил он. — У меня сегодня оказался свободный день, и по русскому обычаю решил его посвятить...
— Охотно, — кивнула Белль.
— Здесь сплошь крепкое, но в холодильнике есть вино...
Мазур принес бутылку, откупорил с мастерством истинно русского человека и наполнил бокал, ухитрившись не пролить ни капли.
— Я знаю, — кивнула Белль, приняла у него бокал, улыбнулась. — Нам читали лекцию... У русских это называется «гуль-янка на одно лицо». Правильно?
— Совершенно правильно, — кивнул Мазур.
— Наш даватель... преподаватель говорил еще, что такое бывает либо от радости, либо от горя. Можно узнать, как у вас обстоит?
— Никак не с радости, но и не с горя, — сказал Мазур. — Скорее от тоски. Я только что узнал, что погиб один мой хороший знакомый по прошлой командировке...
Белль невольно перекрестилась. Сказала виновато:
— Ой, простите... Я совершенно не знала. Мои со... соболезвания.
— Соболезнования, — подсказал Мазур. — Не делайте такого лица, Белль. Это, оказывается, случилось шестнадцать лет назад, а я и не знал. Так бывает...