Вперед в прошлое. Возвращение пираньи — 2
Шрифт:
Это была не его инициатива — в его годы о таком пижонстве уже совершенно не думаешь. Просто-напросто военно-морской адъютант президента посоветовал именно так и облачиться, сказав, что поездка носит характер военной командировки, следовательно, согласно какому-то там параграфу устава... Сам он щеголял в том же виде, разве что эмблемы на обоих рукавах были другими, и адъютантский аксельбант наличествовал (согласно очередному параграфу, в некоторых случаях его носят и на камуфляже).
Президент рассеянно наблюдал, как из второго вертолета сыпанули и цепью окружили оба винтокрыла парашютисты. Большой все же скромник в некоторых отношениях наш президент, подумал Мазур. Так себе никакого звания и не присвоил. Хотя многие его коллеги по ремеслу, что в Южной Америке, что в
Васкес, правда, не стал уклоняться от другой традиции — почетного прозвища. Правда, и здесь проявил некоторую скромность. Обычно иные лидеры на обоих континентах нарекали себя как минимум Отцами Нации — это уж как закон. Но встречались и персонажи с гораздо более буйной фантазией: Отец Неба И Земли, Младший Брат Лунного Бегемота, Покровитель Живущих И Духов Умерших. Был даже экзот (опять-таки знакомый Мазуру), который нарек себя Хранителем Вечности. Вот только всей вечности ему выпало года полтора — до автоматной очереди в спину в собственном дворце...
Мазура легонько кольнула давняя, полузабытая печаль — он вспомнил молодую африканскую королеву, наименовавшую себя (по наущению советников и пиарщиков) Надеждой Нации. Вот только довольно скоро все кончилось упавшим в саванне и сгоревшим самолетом, на котором она летела...
Васкес выбрал себе кое-что более скромное, но исполненное глубокого смысла и значения: Ункле Васко, Дядюшка Васко. «Ункле» означает не просто степень родства, В любой деревне, что белой/ что индейской, обязательно есть свой Ункле, этакий неформальный лидер. Никаких официальных постов вроде уездного алькальда или деревенского старосты он не занимает, но пользуется у односельчан огромным авторитетом. В первую очередь именно к нему, а не к официальным лицам идут за помощью или советом для трудной житейской ситуации — либо чтоб сыграл роль мирового судьи. Ну, а Васко — опять-таки одно из самых простонародных имен, что у индейцев, что у белых. Перед «чистой публикой» президент под таким псевдонимом не выступает, для чистой публики он — Капитан Васкес (что, учитывая его двадцатилетний стаж на судовом мостике, истине полностью соответствует). А для простого народа он — Ункле Васко. И ведь отлично срабатывает в отношении тех, кто привык: всегда должен быть Ункле...
Отбросив посторонние мысли, он посмотрел туда же, куда смотрел президент — на противоположный берег реки, не особенно широкой, спокойной. Левый, почти без деревьев, с кучками высокого кустарника, поднимался над рекой метров на двадцать, завершаясь крутым обрывом, а правый до самого горизонта представлял собой редколесье, где метрах в тридцати от берега белело длинное, окон в шесть здание казарменного вида. А левее, у небольшого причала из свежеотесанных деревянных плах, стоял на якоре низкий, хищновытянутый кораблик серо-стального цвета: ага, класс «Дротик», аргентинской постройки, здесь и доводилось видеть. Морально и технически несколько устарел, но до сих пор используется в операциях против герильеро — у него не винт, а два водомета, идеально подходит для речного мелководья. Все, как надлежит быть: автоматическая пушка на баке, спаренный крупнокалиберный пулемет на крыше рубки, станковый гранатомет типа российского «Пламени»...
И все же была в сторожевике некая неправильность, несообразность... Мазур не сразу понял, но присмотревшись, догадался, течение было спокойное, почти незаметное глазу — но у берегов вода там и сям кружила маленькими омутками, и сторожевик на них явственно покачивало, словно легонькую байдарку — чего никак не могло быть с настоящим сторожевиком.
Это был, и сомневаться не стоит, хорошо выполненный в натуральную величину макет. То ли пластиковый, то ли фанерный — не потрогав, не определить. Учитывая, что это место ничуть не походило на базу боевых пловцов, какой ее Мазуру
На том берегу появился часовой с автоматической винтовкой на плече, принялся расхаживать по небольшому пирсу взад-вперед — шагов пять туда и столько же обратно. Наметанным глазом Мазур определил, что часовой правильный — не отбывает лениво назойливую повинность, словно какой-нибудь растяпа-первогодок, а бдит всерьез, винтовочку примостил так, чтобы при нужде моментально сорвать с плеча и открыть огонь...
Ага! Слева послышался шум автомобильного мотора, и словно из-под земли возник открытый джип, покативший в сторону вертолетов. Видимо, там была ведущая на вершину обрыва дорога, и не такая уж крутая — иначе мотор ревел бы натужно, и его Мазур услышал бы гораздо раньше. Судя по тому, что парашютисты пропустили джип, не останавливая, люди (числом двое) были свои. Оба в камуфляже без погон и зеленых армейских беретах без кокард — Мазур, кажется, догадался, кто это.
Выпрыгнув из машины, оба сначала отсалютовали президенту, потом остановились перед Мазуром. Один лет тридцати пяти, крепыш с ухоженными пшеничными усами, второй помоложе.
Усатый бросил ладонь к берету и на чистейшем русском представился, оправдав логику Мазура: я — Майор Грандовский.
— Капитан Бобышев.
— Тысяча извинений, сеньор адмирал, — сказал майор с той ноткой легкой развальцы, какая у справного офицера всегда присутствует при разговоре с чужим начальством. — Звания, соответственно, у нас уже другие — мы, как оказалось, со вчерашнего дня ваши подчиненные... но такого поворота событий не ожидали и не успели толком освоить здешние флотские звания...
Президент стоял рядом с Мазуром, с любопытством прислушиваясь к разговору на непонятном ему языке.
— Это лечится, — усмехнулся Мазур. — Привыкнете. Я так понимаю, будете демонстрировать Верховному — а заодно и мне — достигнутые успехи?
— Так точно, сеньор адмирал, — и майор перешел на хороший английский, явно для того, чтобы его понял и президент: — Вот это — сторожевой корабль с часовым при нем. В доме — двенадцать человек спецназовцев из Антитеррористического центра. Люди опытные, обстрелянные, как меня заверили. Они проинструктированы, что следует ожидать нападения. Обе стороны вооружены автоматами, сделанными по типу пейнтбольных ружей, стреляют шариками с краской... Кроме того, у всех есть гранаты, сделанные по тому же принципу — при разрыве брызгают краской.
Степень поражения оценивается самим участником по количестве попавшей на тело краски и местам попадания. Обеим сторонам разрешено применять всерьез приемы рукопашного боя — кроме смертельных ударов и тех. что нацелены на перелом конечностей. Вот и все собственно. Разрешите приступать?
— Разрешаю. — кивнул президент и достал из висевшего на плече футляра черный бинокль-десятикратник. Мазур последовал его примеру. Теперь он, полное впечатление, наблюдал за противоположным берегом метров с трех.
Майор уточнил:
— Сначала обратите внимание на корабль. Потом — на строение. Капитан...
Бобышев снял с плеча черный ящичек, размером с книгу, выдвинул антенну — толстую, гибкую, кольчатую — вынул из гнезда черный шарик микрофона и что-то произнес по-испански, очень короткое. Ну да, конечно, подумал Мазур. Длинные волны, аквалангисты на небольшой глубине...
Какое-то время ничего не происходило. Потом, когда часовой сделал последний шаг к краю невеликого пирса и оказался спиной к противоположному, возле означенного выметнулась из воды фигура в черном комбинезоне, с глухим капюшоном, оставлявшим открытыми только глаза, рот и нос. Молниеносным рынком оказалась возле часового — и его винтовка полетела в воду, а сам он бесчувственно обмяк. Сразу видно, нисколечко не играл, его вырубили всерьез.