Вперёд в прошлое
Шрифт:
Оба тотчас же взглянули наверх, и Васек не теряя времени, пальнул из своего Макарова. Модуль проглотил три пули и высыпал их на траву.
– Ой, бля, что ты делаешь!
– Нехорошо выражаться при девушках, - сказала Оксана и, прыснула.
Друзья переглянулись и с искаженными от ужаса лицами сели на камни площадки перед пушкой.
– Вот, говорила мне бабка, что здесь водится нечистая сила, - сказал Васек и перекрестился.
– Старший сержант Васек, - крикнул я, - а еще кандидат в члены партии! Безобразие! Гена, проведи с товарищем политбеседу!
–
Это крикнул неизвестно откуда возникший капитан. Его подчиненные вскочили, стали приводить свою форму в порядок.
– Здесь какая-то чертовщина, - сказал я голосом сочувственным и озабоченным.
– Кто из вас чревовещает?
– тоном, не сулящим ничего хорошего, спросил капитан, тоже молодой человек.
– Да это мы тут приземлились, вот ребята и засуетились, - ответил я за подчиненных капитана.
– Не податься ли нам дальше, дорогая?
– Я тебя люблю, - отозвалась Оксана.
– Ребята, пока! Помашите нам ручкой!
Все трое подняли в нашу сторону правые руки, чтобы прикрыть глаза от солнца, но получился как бы прощальный взмах. Было очень трогательно, и мы рванули вверх.
Оксана присела на мое кресло, которое податливо увеличилось в размерах. Девушка запустила свою руку мне в волоса, поглаживая их. Неожиданно она остановила это занятие и воскликнула:
– Вов, твоя машина удивительна!
– Да, Гостюхин постарался, привез хороший экземпляр. Наверное, из очень далекого будущего.
– Я уже к ней привыкла и я чувствую, что она стала частью нас обоих. Как друг.
Да уж, - сказал я, - то музыку включит, то кровать подсунет...
– Она же читает наши мысли!
– А все желания имеют мысли...
– Я проголодалась!
– Я тоже! Эх, сейчас бы баночку рижских шпрот! Да свежего хлеба!
Тотчас же панель управления оказалась прикрытой плоской поверхностью, на которой лежал хлеб и стояла открытая банка консервов.
При взгляде на еду у нас потекли слюнки, и стол стал заполняться самыми разнообразными яствами. Дымились чашечки с кофе, появились тарелочки с нарезанными ветчиной, колбасой и салом... Даже вилки, салфетки.
Мы быстро набили рты едой. Но после нескольких минут Оксана сказала:
– Машина нам товарищ и друг. А друг без имени - это плохо. Давай назовем машину?
– Идея хорошая. Есть предложения?
– Конечно, назовем ее Шпротка.
– Не понял. От шпроты, что ли, рыбы?
– Ну да, машина прелесть, шустрая, как шпроты живые... в воде..
– Ладно, пойдет, - я раскинул руки в приветствии и воскликнул, - нарекаем тебя, машина времени, Шпроткой! Аминь!
И мы закрепили этот акт страстным и долгим поцелуем, во время которого мне показалось, что мы находимся в подвешенном состоянии, а между нами каким-то удивительным образом втиснулась наша Шпротка.
Глава 5. У дома
– Надо начинать
– Это в какую сторону?
– спросил я.
– Белоруссия - на Западе.
Модуль медленно поплыл в этом направлении, выбрав главный проспект.
Москва была бесподобной - все в движении, она поражала своей бесконечностью и изобретательным сочетанием строений эпохи нашествия Наполеона и современных высотных зданий. Но я не мог со знанием хрестоматийных картинок в учебниках и журнале 'Огонек' разобраться в этом хаосе улиц и зданий.
Оксана молчала, но вдруг сказала, указывая на дома:
– Я была здесь. Смотри вперед по створу улицы Горького и влево, там Белорусский вокзал. Остановись рядом с ним и разворачивайся на 180 градусов. Теперь влево. Вот это здание, где внизу продуктовый магазин. Я помню, ходила сюда за хлебом. А теперь в этот скверик. Вот она, их пятиэтажка!
Дом был почти неразличим среди высоких тополей.
Наш модуль аккуратно опустился между двумя деревьями перед фасадом дома, который находился в тени утреннего солнца.
– Нет, поднимайся, - приказала Оксана.
– Причаливай к балкону пятого этажа.
Мы оказались у незакрытого балкона, как раз напротив окна кухни. Ярко горела скромная пластмассовая люстра. В доме, достаточно широкой, за столом сидели двое - мужчина и женщина. Они были уже не молоды. На столе стояли небольшие чашечки с кофе. Было воскресенье, и опрятные чистые люди никуда не торопились.
– Это мама и папа!
– в волнении воскликнула Оксана.
Ее родители, словно услышав ее голос, взглянули в окно. Оксана прижалась к стенке модуля своим носиком и помахала им рукой. Но те ее не увидели и снова занялись чаепитием. Затем зазвонил телефон, и папа Оксаны протянул руку к трубке. Похоже, короткий разговор с кем-то далеким его сильно удивил. Он почти бросил трубку и зашагал по кухне, раздраженно размахивая руками. Видимо, звонили из Ашхабада.
Оксана в волнении крикнула:
– Я хочу их услышать, успокоить, но как это сделать?
– Позвонить, - предложил я.
– Откуда?
– Можно спуститься к телефону-автомату и сказать, что ты уже здесь...
– Какой ты молодец, - бросилась обнимать меня девушка.
– Подожди, - мой взгляд упал на приборную доску. Я увидел нечто, хоть и отдаленно напоминающее телефонную трубку - почти плоскую пластинку.
– Наверное, я знаю, что делать. Какой здесь номер телефона.
Оксана назвала.
Я взял эту трубку. Она издала гул прибора, ожидающего команду.
– Москва... 3245564...
Мы, затаив дыхание, смотрели в окно. Оба родителя вдруг повернули голову в сторону телефонного аппарата. Папа Оксаны сердито что-то сказал жене. Та взяла трубку. Я тотчас же отдал пластинку Оксане.
– Мамочка, это я!
– Ты, доченька?
– Да, я уже в Москве... Звоню из автомата. Я поднимусь к вам!
Папа вскочил и потребовал трубку.
– Ксанка, что за дела? Вчера ты еще была в Ашхабаде...