Вперёд в прошлое
Шрифт:
– Попробуем? Мне ребята привезли с Острова Свободы. Правда, осталось всего две штуки.
– Я не прочь. Но может одну на двоих?
– Ишь, ты, пожалел, - хмыкнул отец Оксаны. Глупости, травись своей! Пошли на балкон!
Сигары были хорошими, легко раскурились, и от них пошел сладковатый дым.
– Фидель не продает их американцам. А у нас их можно купить только в 'Березке'.
– Зато тростникового сахара завались, - попытался я поддержать тему товарооборота.
– Ты мне зубы не заговаривай, - Александр Семенович похлопал ладонью по невидимому модулю, - на этой штуке вы улизнули от сыщиков в Ашхабаде?
Будущий
– Сила! Она из будущего? Да, конечно. Ну что, полезем?
– Мы с Оксаной договорились...
– Ладно, джентльмен, зови ее!
Я пошел за девушкой.
Когда мы вернулись, папы не оказалось на балконе. Я протянул руки к модулю. По всему периметру балкона оббегал. Ни генерала, ни модуля.
Вот номер выбросил кэгэбист, он же может без обучения и практики затеряться в анналах времени и, считай, что Оксана уже без отца, а Ольга Сергеевна одинока до конца своей жизни.
Я с жалостью посмотрел на Оксану и Ольгу Сергеевну.
Женщины сначала не поняли моего взгляда. И лишь через мгновение Оксана схватилась за голову:
– Господи, неужели он сел в машину?
– Кто? В какую машину? Что произошло?
– выпалила сразу три вопроса Ольга Сергеевна и добавила четвертый.
– А где Саша?
– Александр Семенович исчез во времени, - только успел сказать я, как неожиданно почувствовал легкое дуновение ветра.
Я снова протянул руку и нащупал модуль.
Перед ошарашенной Ольгой Сергеевной из воздуха у верхнего стропила балкона сначала появилась нога, затем торс и, наконец, весь Александр Семенович собственной персоной выпрыгнул на пол. Он держал в руках три коробки сигар:
– Вот, выменял в Гаване на свои часы, - гордо сказал Александр Семенович.
– А что? Часы хорошие, надежные, завода 'Слава'!
Через минут пять, снова за столом в зале, Александр Семенович признался, что побывал на Кубе 1876 года. И еще мы узнали, что не удержался и заскочил в Вашингтон, поговорить в сенате. Там родитель Оксаны в подтверждении своей миссии выдал не очень длинную, но эмоциональную речь об истинных ценностях демократии. А после заскочил в современные штаты, чтобы узнать эффект. В руках полковника оказались две газеты.
Глава 7. Шум в сенате
"New York Times", 1876 год.
"Аляска слишком дорого обошлась Америке"
Вчера на заседании сената Соединенных штатов Америки во время дискуссий по бюджету страны слово взял некий русский эмигрант, который с иностранным акцентом произнес речь о ценностях демократии. Сначала он сказал о том, что процветание нашей страны не коснулось среднего класса, не говоря об промышленных рабочих и бедняков. Одновременно, с замораживанием доходов среднего класса, росло социальное неравенство. С 1873 года рост годового дохода 1% самых богатых составил 3.4 %, а для наиболее богатых 0.1 % это было 5.2 %. Но для остальных 90 % эта цифра составила 0.3 % в год, начиная с 1873 г. Вот такая 'американская мечта'. Наш корреспондент заметил, что неизвестный оратор дважды оговорился, называя 1973 год за точку отсчета его монетарных рассуждений.
Далее, под свист и улюлюканье сенаторов русский, так определили его
"New York Times", 2006 год
'Странный раритет
На аукционе в Майами был выставлен лот с очень старыми механическими часами. Их приобрел за 250 тысяч известный коллекционер Джимми Бзежински. В интервью нашему корреспонденту Джимми признался, что еще не видел на свете более удивительного изобретения рук человеческих. Часы находятся в прекрасном рабочем состоянии, они ходят и показывают время по часовому поясу Москвы. Лот был выставлен эмигрантом с Кубы, бывшим хозяином известной кубинской табачной фабрики Педро Кастилио. Его дед Рафаэль Костилио приобрел их благодаря сделке с некоим русским, путешествующим инкогнито, за три коробки гаванских сигар. На задней стороне часов сохранилась гравировка с названием известного в советское время часового завода 'Слава'.
– Русские странный народ, - признался Бзежински.
– 130 лет назад они изготавливают эти часы и придумывают им фирму, которая появится не ранее чем через полвека. Когда я держу этот часовой механизм, то меня не покидает ощущение, что ему не так уж и много лет. Я думаю нашим компаниям, производящим подобную продукцию, следует поучиться у русских'.
Часть четвертая
Глава 1. Тесть и Дзержинский
В детской послышался рев Левки. Это наш с Оксаной сын. Я встал и побрел, спотыкаясь со сна. По ходу посмотрел на часы. Было пол пятого. Это самое непробудное время Оксаны.
Левка, увидев меня, скорчил требовательную рожицу и похлопал себя по бокам:
– Тя-тя.
Это означало, что все мокро и требуется замена постели. Весь в меня.
– Кашу будешь?
Левка произнес:
– Утя.
Это означало, что он не прочь перекусить.
Я сменил ему постель, надел на него сухую пижамку и понес сына на кухню.
Здесь у него коронное место на высоком стульчике.
– Посиди, помолчи, сейчас подогрею.
Левка ничего не сказал, а начал агукать, показывая на картину с нарциссами.
В холодильнике еды для Левки не оказалось. Я вскипятил молоко, стал сыпать манку, бурно мешая, чтобы не было комков. Это занятие отвлекло сына от картины. Я подумал, что в его понимании я очень странный тип - большой, с копной волос на голове и очень неповоротливый.
Потом начал студить. Процесс мною освоенный и доведенный до совершенства с помощью проточной воды в раковине. Минуты полторы хватило, что бы привести кашу в продукт оптимального употребления.