Вперёд в СССР!

Глебов Виктор

К концу восьмидесятых у меня накопился солидный боевой опыт. Я прошёл курс диверсанта и разведчика, неоднократно работал в Штатах и Западной Европе, продолжал накапливать сведения о главном враге…

А потом погиб мой учитель.

Война с Шестой колонной стала для меня чем-то личным. И это не могло не отразиться на семье. Лихие «девяностые» по многим прокатились асфальтовым катком, но мне не повезло в особенности. Катя, моя жена, умерла от рака. Наверное, я мог бы проводить с ней больше времени, ведь она угасала быстро. Но я отдавал долг Родине. Пусть и сильно ужавшейся, обедневшей, озлобленной и обманутой, но Родине. Делал всё, чтобы

предотвратить массовый захват людских тел неведомыми монстрами, настроенными на непрерывную экспансию. Тайная война, о которой не напишут в газетах, не расскажут по телевизору. Нас не изучают в школах, нам не говорят «спасибо». Я просто знал, что никто, кроме меня, не сделает эту работу.

Катя умерла, дочь с мужем переехала жить в Штаты, и мы почти не общались. Я не смог простить Лизе этот переезд, она — то, что я «оставил» маму умирать почти в полном одиночестве.

Я старел, но старел достойно.

Поддерживал себя в отменной физической форме.

Уже перед самым распадом Союза освоил одну из сложнейших техник, показанных учителем. Сотворил из частички своей души фамильяра, который выполнял мелкие поручения и помогал мне исцеляться при серьёзных ранениях. Несмотря на преклонный возраст, я чувствовал себя бодрым и всё ещё был в строю. Фамильяр мог меня подлечить при необходимости, он стремительно набирал силу, рос вместе со мной. Так я достиг уровня, когда питомец, в теории, мог воскресить меня в новом теле в случае моей смерти.

Пожалуй, никто из отдела не достигал подобных высот. Даже те, кто освоил гипноз на продвинутом уровне или научился телепатии. Только мы с учителем создали фамильяров, и я годами ждал, когда мой лучший друг вернётся, чтобы продолжить борьбу. Но учитель так и не вышел из-за грани.

А я…

Будучи глубоким стариком, дожил до 2024 года.

Я продолжал работать консультантом, готовил новых сотрудников, но в оперативной работе практически не участвовал. Вот только смерть наставника не забыл. И когда серия допросов вывела меня на затаившегося в Ленобласти эмиссара… упустить такой шанс было нельзя.

Сущность, которая почти тридцать лет назад убила моего учителя и лучшего друга, вновь захватила человеческое тело и начала перестраивать его под себя.

Эмиссары действуют по устоявшейся схеме. Сначала переселяются в мир духов, затем отыскивают дорогу к нам и через сны вторгаются в слабый человеческий разум. Это может быть ребёнок, старик, женщина. Отчаявшийся человек, потерявший близких. Тот, кому снятся сумеречные сны. Безысходные, мрачные, не имеющие светлого финала. Сущность проникает в тело, за две-три недели адаптируется и стирает сознание носителя. К этому моменту потусторонний захватчик уже знает всё о предшественнике, его друзьях и близких, родном городе и стране. Дальше — стадия окукливания. Эмиссар увольняется с работы, не ходит в школу или универ, ни с кем не общается, не гуляет, не высовывается из квартиры. Едой служит что угодно — мебель, посуда, одежда, обои, штукатурка. Тварь перестраивается, формируя из себя совершенного хищника. Это больше не человек. Монстр, мимикрирующий под человека.

А хуже всего то, что эмиссары разумны.

Отправляясь по указанному адресу с группой захвата, я знал, что нарушу приказ. Впервые за все годы службы. Перед нами была поставлена задача обезвредить и захватить сущность для последующего допроса, но это была та самая тварь, что угробила Игоря! И я не собирался оставлять её в живых.

Мы ехали на бронике

СОБРа — модификации «Тигра» с очень серьёзными переделками. В основном, это были вставки, испещрённые рунами, цель которых — уберечь штурмовиков от ментальных атак сущностей. Бронеавтомобиль выглядел, как машина СОБРа, но принадлежал нашему отделу и не проходил ни по одной базе. Эмиссары повсюду, они тоже стремятся нас уничтожить, так что приходится шифроваться.

Мы подкатили к старенькой пятиэтажке в Сестрорецке около трёх часов ночи.

Парни были вооружены пистолетами с руническими патронами и дробовиками, стреляющими серебряной картечью. А ещё у нас были игольники с очень хитрым боеприпасом. Иглы, смазанные нейротоксином. Парализуют даже переделанных на несколько секунд, что позволяет выиграть время и развернуть ловушку. На брифе нам недвусмысленно намекнули, что в первую очередь надо использовать иглы. Остальное — на крайняк.

Ловушки — ещё советское детище.

Хитрые устройства, позволяющие обрушить нейронные связи между носителем и паразитом, после чего вытащить душу эмиссара и заключить во временное хранилище. Мы это называем «коробкой Шрёдингера». А допрос, понятное дело, поручат мне.

Вот только…

Не сегодня.

Или уже вчера?

«Тигр» остановился аккурат напротив подъезда, в котором жил переделанный. Ребята посыпались наружу, быстро заняли позиции. Все в бронежилетах и шлемах, с приборами ночного видения, закрывающими половину лица. В доме напротив уже сидел снайпер, о чём мне сообщили по рации.

— Надерём зад эмке? — послышался бодрый голос Ефима Углова, командира второго отделения штурмовиков.

«Эмками» мы называли эмиссаров.

— А то! — я хлопнул бойца по плечу. — Как всегда.

Сосны шумели на ветру. Со стороны Финского залива слышался несмолкаемый шум прибоя.

Митя Костусев разогнался, подпрыгнул и в два счёта оказался на балконе второго этажа. Эффектная пробежка по стене — и Митя на третьем ярусе. Понятное дело, он одарённый.

Командиры отделений отдали безмолвные приказы, и начался штурм. Часть группы отправилась на проверку чердака, двое остались у подъезда, ещё двое выдвинулись внутрь. Мы с Ефимом зашли в числе последних.

Шесть пролётов — и мы на позиции.

Замок выносим кумулятивным зарядом, толкаем дверь, забрасываем газовые гранаты, закрываем дверь. Респираторами никто не заморачивается — все мы устойчивы к химии.

Ефим отдаёт телепатический приказ, и Костусев вламывается в квартиру через окно. Одновременно с этим заходят наши ребята — с игольниками, как и хотел шеф.

Вопли, рычание, падающие тела.

На чердаке и внизу тоже творится хрень.

Переглянувшись с Угловым, заходим в квартиру. Всё в зелёном свете, из комнаты не доносится ни единого звука. Распростёртые на полу штурмовики и зависшая над ними тварь выглядят ярче всего остального.

Ефим прицеливается в переделанного из игольника, но нажать спуск ему не суждено: стена с грохотом рушится, из образовавшейся дыры вытягивается длинная конечность и движением фокусника обезглавливает моего товарища.

Реакция у меня всегда на высоте.

Выбрасываю руку с пистолетом-пулемётом «Витязь-СН» и двумя точными выстрелами разношу конечность на куски. Серебряные пули рвут плоть, тварь верещит и пытается спасти обрубок. Получай, дорогой, на посошок! Дальше у меня заложены разрывные, так что упырь забрызгивает дыру кровью и слизью, раскидывая везде свои ошмётки.