Вписаться в поворот
Шрифт:
Волна тошноты поднималась к горлу. Господи!
Мне хотелось убежать, спрятаться от него и от себя. Я не могла терпеть все эти чувства. И ревность, и обида, и разочарование… Я была разочарована и в нем, и в самой себе. Я не должна была так реагировать, но ничего не могла с собой поделать. И я злилась на себя за то, что одно лишь знание о былых романтических похождениях Марка, заставляло меня терять разум.
— Это было бы глупо, думать, что ты ждал так долго… — прошептала я.
— Нет, не глупо… Я должен был дождаться тебя, должен! — воскликнул он. — Потому что, я верю, моя судьба — это ты. И я уверен, что вскоре этот факт подтвердится, станет непреложной истиной. Но если вдруг… Я не хочу, чтоб ты повторила эту ошибку. Есть ошибки, которые нельзя исправить. И эта как раз из их числа, — печально произнес он. Лицо его выражало муку. — Я должен был дождаться… Я был должен это тебе. И мне невероятно жаль, что я этого не сделал. Прости меня за это, — прошептал он, виновато глядя мне в глаза. — Если бы тогда, однажды, ты отдалась Эдварду, ты бы об этом жалела сейчас…
— Ладно, — отрезала я: тут я с Марком была согласна. — Наверное, ты прав, — я раздраженно пожала плечами, подняла с пола свое платье и скрылась в ванной комнате.
Когда
Я люблю Марка. И, хотя меня трясет от ярости, я знаю, что его вины передо мною нет. Те женщины, с которыми он спал… Они в прошлом. Ведь и я когда-то любила Эдварда, я целовала его, я мечтала быть с ним вечно. Все это естественно. Так что я не имела права предъявлять Марку претензии.
Но мне нужно было побыть в одиночестве. Я была на взводе, не стоило усугублять ситуацию.
Волшебство кончилось. Усталая и расстроенная, я начала готовиться ко сну.
========== 15 ==========
***
В один из вечеров, Марк, наконец, поделился со мной своей историей. Я долго ждала этого момента, потому что узнать такое о любимом вампире — бесценно. К тому же близилось время моего обращения, и Марк стремился дать мне как можно больше знаний о том, что меня ждет. Мы все надеялись, что это поможет мне в первые месяцы новой жизни.
— Моя человеческая жизнь была слишком коротка, чтобы я запомнил ее в деталях. Обращение меняет нас всех, каждого. Людское прошлое становится каким-то далеким, словно накрытым вуалью, отчасти чужим… Я мало что помню. И почти все мои воспоминания касаются того, что тем или иным образом повлияло на меня настоящего, на меня — вампира, — начал он свою исповедь и, погрузившись в воспоминания, даже прикрыл глаза. — Помню Аро. Еще человеком. Мы всегда с ним дружили. Он был моим соратником, помощником и слугой. Мы были примерно одного возраста и родители не запрещали проводить нам время вместе. Мы росли, играли, обучались и все делали сообща. Моим родителям не была свойственна жестокость или гордыня, тому же они приучили и меня. Аро стал для меня не просто прислужником, а лучшим другом, советчиком, — Марк улыбнулся, по его тону я поняла, что братьев Вольтури связывает очень и очень многое. — Меня всегда интересовали науки и искусство, и, получив немалое наследство, я предпочел заняться ими, с радостью спихнув все финансовые дела на верного Аро. Он служим мне без упрека, надежно, и я не считал его слугой, не относился к нему так, как было принято относиться к слугам. Я относился к нему как к брату, хотя, конечно, мой статус накладывал некие обязательства в наших отношениях. Однажды, мне было тогда около тридцати пяти лет, а Аро — тридцать три, он пропал. Я переживал. У меня всегда был, если не сложный характер, то довольно замкнутый — я с трудом подпускаю к себе людей. Аро был моим единственным другом, единственным человеком, с которым я чем-то делился или обсуждал дела. Нас обоих устраивала такая ситуация. Я не задумывался об этом раньше, но когда он пропал, я понял, насколько друг важен мне, насколько я в нем нуждаюсь! Он был словно буфером между мной и миром, стеной, отчуждением, и, оставшись один, я чувствовал себя не только одиноким, но и потерянным, я чувствовал себя абсолютно беззащитным перед миром, — честно признался он и, немного подумав, добавил. — И мне это не нравилось. Разумеется, как только Аро пропал, я тут же начал поиски. Но они ни к чему не приводили… Это сейчас найти человека можно в два счета. Тогда все было иначе. Аро был постоянной величиной в моей жизни, с самого детства и до времени пропажи он всегда был рядом. Без него я словно потерял часть души. Я был в отчаянии, — Марк задумался, глядя в одну точку, и помолчал, прежде чем перейти к главному. — Спустя два года Аро нашелся сам. А я к этому времени походил на одинокого угрюмого асоциала, — он фыркнул. — Все было до комичного просто. Спустившись в библиотеку как-то утром, я увидел, что брат сидит за своим любимым столом и разбирает какие-то бумаги. Все как всегда, словно и не было ничего: ни его пропажи, ни этих двух лет моего тотального одиночества, ведь Дидим тогда была замужем, а ее супруг был самодуром и немного тираном-ревнивцем, мы редко виделись. Сначала я был безмерно удивлен. Мало того, что я никак не ожидал его возвращения, так Аро и вел себя необычайно холодно со мной. Это смутило. А потом я впал в неконтролируемую ярость! Я накричал на него, перевернул пару столов и швырнул в него вазой, — Марк рассмеялся. — Слишком поздно я понял, что ваза летела прямо по курсу, и вдруг испугался, как никогда. Но на мое удивление ваза разбилась, едва столкнувшись с братом, и ничем ему не навредила. Аро рассмеялся и с коварной улыбкой посмотрел на меня. И тут я понял: Аро не такой, каким был раньше. Он уже не тот, кого я знал. Мой мозг тут же отметил для себя то, что в запальчивости я не заметил: бледность чуть желтоватого раньше лица, какая-то невероятная идеальность черт вместо прежней обычной неидеальности, лежащие в порядке непослушные волосы, кошачья грация вместо прежней мужской тяжеловатой поступи… И полное отсутствие иных изменений. В таком-то возрасте увядающая молодость особенно заметна. Если до тридцати ее можно поддерживать и сохранять, то в средних летах… Скажем так, природа берет свое. Аро же не изменился. Более того, морщинки на лбу разгладились, мелкая паутинка около глаз — исчезла, он стал не то, чтобы моложе, но как-то в целом Аро стал явно лучше выглядеть. Особенно стоит упомянуть его новый оттенок глаз. Раньше он был темно-коричневым, почти черным… Теперь в радужке вампирских голодных глаз без труда был виден цвет крови. Я впал в ступор. С одной стороны, я не мог не заметить всех этих изменений, они обескураживали меня, но, и это с другой стороны, я отказывался верить в это. Я понимал, что Аро стал кем-то другим, кем-то нечеловечным. Но поразмышлять на эту тему он мне не дал, — поделился Марк. Он перевел взгляд на меня и кратко окончил свой рассказ. — Аро спросил у меня, готов ли я быть с ним всегда. Я, не раздумывая, согласился. Ведь несмотря на все доводы все еще шокированного разума, я был невероятно рад, что Аро жив. Я не подозревал только, что всегда может длиться так долго. Получив мое согласие, Аро
— Прости, кажется, это не самые приятные воспоминания, — осторожно прошептала я.
— Отнюдь, любимая, — окончательно вернувшись в реальность, произнес мужчина.
— Ты можешь не рассказывать ничего, если не хочешь, — заверила я.
В самом деле, я не обиделась бы на Марка, если бы он утаил от меня часть своего прошлого. Все мы имеем право на свои тайны, тем более, если они совершенно безвредны.
— Я хочу, — честно ответил он. — Хочу, чтобы ты знала, чего ожидать после обращения, знала, как ты можешь измениться… А еще, — он немного улыбнулся, глядя мне в глаза, — я не хочу, чтобы какая-то часть моей жизни была тайной для тебя. Я всегда доверял Аро, доверяю и сейчас. Я могу поговорить довольно откровенно с детьми, с Каем… Ну, с Каем сложнее, его импульсивность… Ты понимаешь, — дождавшись моего кивка, он продолжил, — ты — единственный человек, с которым мне хочется быть предельно честным и откровенным. Я не боюсь довериться тебе, потому что чувствую, что ты и есть моя вторая половинка, уготованная мне Богом.
Произнеся это, мужчина наклонился ко мне и, взяв мою правую руку в свое ладонь, несильно меня сжал. Я скромно улыбнулась. Мы немного помолчали, боясь нарушить очарование момента — минуты духовного единения были приятны нам обоим.
— Давай продолжим, — произнес мужчина, а я приготовилась слушать. — Итак, Аро обратил меня. Это было ужасно. Я и не подозревал до тех пор, что такая боль вообще бывает. Мне хотелось потерять сознание, отрешиться от реальности, умереть. Поэтому я кричал от боли, пока не сорвал голос. И оставалось только хрипеть, — Марк поморщился, а потом едва заметно тряхнул головой, отгоняя неприятные воспоминания. — Все три дня ада Аро был рядом. И я даже не представляю, как трудно было ему тогда. Мало того, что он, двухлетний вампир, нашел в себе силы не выпить меня, а только обратить, так еще и пробыл со мной все время моего обращения, не отлучаясь на охоту. Для молодого вампира это практически невыполнимая задача. К счастью, чем больше времени проходило, тем больше я становился вампиром, и дикая жажда Аро медленно отступала. Через трое суток, как ты понимаешь, я очнулся таким, какой я есть… И с тех пор не изменился, — с сытой улыбкой прошептал он последнюю фразу. Помолчав минуту, он продолжил рассказ. — Помнишь, я говорил, что не считал раньше вечную жизнь чем-то особенным и прекрасным? — спросил он, а я кивнула. — Но и наказанием я ее не считал. Я всегда был ученым, немного асоциальным, трудно идущим на контакт книжным червем. И это не изменилось, только усугубилось. Бессмертие сыграло мне на руку: я могу удовлетворить все свои интересы в любой области… И это не остановится никогда. Каждый день происходит что-то новое, что-то меняется, и мир движется. И только мы в состоянии уследить за этим. И мне это нравится, — довольно признал Марк. — Ну, а теперь, когда я, наконец, обрел тебя, я стану абсолютно счастлив… Я уже счастлив, осталось только дождаться твоего обращения и тогда лишь подтвердится то, что я давно и так знаю. Я буду вечно благодарен вечности, вампиризму и Аро лишь за то, что они дали мне шанс дождаться тебя.
Я улыбнулась. Оказалось невероятно приятным слышать такие слова от того, кто занимает все твое сердце. Я так надеялась, что Марк и есть моя судьба. Наверное, тогда я тоже была бы счастлива вампиром. Марк с улыбкой посмотрел на меня и нежно поцеловал меня в губы.
Жаль, что наш поцелуй не мог длиться вечно.
— Скоро ты станешь такой же холодной, как и я, — задумчиво произнес он, отстранившись. — Но, знаешь, меня это не пугает. Я этому даже рад, — произнес он, погладив меня по щеке очень личным, интимным жестом. — У меня нет калленовского предубеждения относительно вампиров. Я не считаю нас исчадиями ада или жуткими монстрами. Кем бы мы ни были, все зависит от нас: мы всегда становимся ровно теми, кем и хотим быть. Это справедливо…
Я улыбнулась и потянулась к нему за еще одним холодным поцелуем. И на какое-то время нам стало не до разговоров.
— Времени до твоего обращения остается все меньше, — произнес он позже. — Мы должны успеть подготовить тебя к новой жизни как можно лучше, — Марк мечтательно усмехнулся. — Тебя ждет нечто волшебное. Хотя после трехдневного ада самое приятное заключается в том, что боли больше нет. А уж когда ты понимаешь, что именно с тобой произошло, что ты отныне практически всесилен… Это особое ощущение. И мне оно довольно приятно, — признался он. — Мне понравилось, как ты описала для себя первые дни после обращения. Все говорит о том, что ты понимаешь, кем ты собираешься стать. Это, несомненно, большой плюс для нас, — он кивнул, подтверждая свои слова. — Как я говорил, через три дня мук обращение закончилось, и я увидел перед собой совершенно другой мир. Я не буду тебе описывать, каким он был для меня. Это несколько индивидуально, так что я не хочу перебивать твои собственные впечатления.
— Что значит индивидуально? — я не удержалась от вопроса.
— Понимаешь, каждый человек — уникум. Кто-то будет восхищаться полевым цветком, а кто-то его не заметит, отдав предпочтение розе. Кто-то скажет, что грозовое небо серое, а кто-то назовет темно-синим, третий же скажет, что оно стальное… Все и для всех по-разному, индивидуально, применительно к каждой отдельной душе. И когда ты становишься вампиром, то начинаешь лучше видеть и слышать, больше ощущать, понимать… Но сам фактор «разного восприятия» не меняется, — подробно объяснил Марк. — Я, например, не мог оторвать глаз от неба. Мне казалось, в нем появилось так много оттенков, которых не было раньше… Небо словно зафиксировало мое внимание на себе. А вот Аро не нашел в небе ничего особенного, зато, по его рассказу, первое время не мог налюбоваться на ткани…
— Ткани? — я не смогла сдержать веселого удивления.
— Да, — усмехнулся правитель. — Аро трогал все ткани: одежду, покрывала, занавеси. Ему нравились эти тактильные ощущения, нравилось чувствовать разницу между разными материалами, различать цвета и оттенки. Но в большей же степени он любил осязать… Что поделаешь, Аро кинестетик! У него ведь и дар так работает, только через прикосновение.
— Интересно, — задумчиво протянула я.
— Да, вот именно это и является индивидуальным для каждого из нас. И я не знаю, что может увлечь тебя больше всего остального. Это может быть что угодно! Зато так увлекательно наблюдать за новорожденным вампиром… — мечтательно и с предвкушением произнес он, лукаво глядя на меня: понятно, за каким именно вампиром он собирался наблюдать.