Вполне счастливые женщины (сборник)
Шрифт:
Но Нине хотелось на море, к южному горячему теплу, к сочным фруктам, горячим чебурекам, медовым запахам акации по ночам.
Или в санаторий, на все готовое. Чтобы не стоять на кухне, не бегать по магазинам. Но они снова ехали на дачу. А это, между прочим, еще и почти сто верст от Москвы!
Горохов ушел красиво – ничего не делил. Дочь Галка подросла, и необходимость в даче отпала. Нина была этому только рада – сплошное облегчение. Сейчас же она испытывала небольшую
Дала объявление, и желающие тут же нашлись. Потенциальные покупатели заехали за ней в воскресенье.
Нина села сзади. Мужчина за рулем был отъявленным весельчаком с хитрой кошачьей физиономией – хохмил всю дорогу, рассказывая старые и довольно пошлые анекдоты. А женщина, его жена, за весь неблизкий путь не проронила ни слова. Мужчина говорил, что семье необходим свежий воздух – детишки, понимаете ли! Вот Люсенька, – он кивал на жену, – и любимая теща.
«Понятно, – подумала Нина, – хочет свою Несмеяну кривомордую сбагрить – хотя бы на лето. Вместе с отпрысками и вредной старухой. Сбагрить и – гулевонить три месяца, а то и четыре».
Доехали. Вышли из машины, и Нина с трудом открыла заржавевший замок. На участке было прохладно, несмотря на очень жаркий и солнечный день. Трава выросла по колено – и это в начале июня. Да и сад так разросся, что сама Нина его не узнала. Яблони и вишни цвели, и казалось, что на деревья накинули легкий кружевной оренбургский кипенно-белый платок.
Нина остолбенела от такой красоты.
Она открыла входную дверь, и из дома пахнуло затхлой, застарелой сыростью. Покупатели пошли смотреть дом, а она вышла в сад и села на скамеечку. Дышалось так, словно внутри ее наполнили покоем и счастьем.
Нина закрыла глаза и услышала легкий шелест листьев и нечеткий, отдаленный голос кукушки. Покупатели вышли на крыльцо и о чем то заспорили. Тихо шипела угрюмая жена и подхохатывал муж-весельчак.
Нина прошлась по участку, потрогала уже набухшие кисти сирени, почки на огромном, разросшемся за годы чубушнике, увидела острые темные стрелы пробившихся нарциссов и светло-зеленые мясистые листья ранних тюльпанов. Позади участка, среди сорной травы, обнаружила заросшую клумбу с первоцветами – сиреневыми, желтыми, белыми. Она присела на корточки и погладила их.
Сели в машину. Долго молчали, а потом хмурая женщина объявила:
– Дом ваш нас не интересует! Совсем! Развалюха, а не дом! Наверняка все прогнило! Его надо сносить и строить новый.
Муж смущенно молчал.
– Так вот! – продолжила его угрюмая супруга. –
– Я подумаю, – тихо ответила Нина.
Оставшуюся дорогу молчали. У Нининого дома остановились. Она вышла, заглянула в водительское окно и твердо сказала:
– Дом я вам продавать не буду! Вы уж простите, что потеряли время.
Весельчак захлопал глазами и растерянно посмотрел на жену.
– Почему не будете? – нахмурила брови та. – Что это за фокусы такие?
– А я передумала! – весело сказала Нина и, махнув рукой – дескать, не обессудьте! – быстро пошла к своему подъезду. – Какой-то переворот в сознании, – бормотала она. – Просто переворот!
«Больше всего на свете я хочу… Жить на этой даче и разводить цветы! Нет, я определенно сошла с ума! – думала Нина, вертясь перед сном. – Я и цветы! Сумасшествие какое-то, вот прямо, ей-богу!»
В первый раз в жизни ей захотелось на пенсию. До этого и подумать о ней было страшно!
Но до пенсии было еще целых пять лет, а вот положенный отпуск маячил на горизонте. Через две недели Нина, собрав кучу сумок и вызвав такси, отбыла на дачу. Настроение у нее было прекрасным.
Работы там было, конечно же, невпроворот. Привести в порядок дом, отмыть, просушить, выкинуть старое и ненужное.
Через неделю дом сверкал, пах свежепокрашенными полами, чистым бельем и только что сваренным борщом.
«А вот теперь, – вожделенно подумала она. – Теперь мы займемся участком!» И в предвкушении этого спала она тревожно и беспокойно, с одной только мыслью – скорее бы утро! И не дай бог – дожди!
И когда утром все-таки пошел дождь, она вышла на крыльцо и почему то расплакалась.
«Дура какая! – ругала она себя. – Нет, не дура – стервоза! Дачу ей захотелось! Цветочки сажать! Бред какой-то. Жила без этих цветочков, и вот – приспичило! Эгоистка и дрянь».
Конечно, глубоко в душе она понимала, что от дочери отвыкла, а к внучке привыкнуть так и не успела – прикипаешь к тому, с кем вместе живешь, кого растишь, в кого вкладываешь. А этого ее лишили. Или она сама себя лишила. Что разбираться?
Жизнь дочери в далекой Болгарии была слегка призрачной – нет, знала, что все хорошо и… Это ее вполне устраивало.
Одиночество – такая штука… Привыкнуть к нему трудно, а уж когда привыкаешь… Поди вытащи человека из него добровольно!
Возможно, человек этого хочет, но еще больше – боится.
«Дачу – на продажу, деньги – Галке», – решила Нина и стала собираться домой.
Конец ознакомительного фрагмента.