Врач. Жизнь можно подарить по-разному
Шрифт:
– Марик, здорово!
Раздражающий своей жизнерадостностью Колян хлопает меня своей лапищей по спине.
– Еще раз меня так назовешь, в морду дам! – ненавижу сокращение своего имени.
– Не дашь! – хмыкает Колян. – Ты же главная ценность нашего отделения! Золотые пальцы! А хирургу руки беречь надо!
– А я ногами, – делаю морду кирпичом, но не могу не заржать, глядя на то, как вытягивается его рожа. – Да ты не боись! – хлопаю его по плечу. – У меня ж золотые пальцы! Потом сам же и зашью! Лучше прежнего!
Тут
– Туды ж тебя, Захарский, – он даже слезы утирает. – Ты кофе уже пил?
– Пил, – отзываюсь нехотя, – литра два…
– Когда успел? – басит он, отхлебывая кофе из давно не мытой кружки. – Ты чего, ночевал тут?
– Ага, – поддакиваю, – в подсобке.
Это шутка, конечно. Дома я ночую… Почти всегда. Иногда действительно сплю на работе, даже вне дежурства. Особенно когда кто-то сложный есть.
Чего мне дома делать? В звенящей тишине абсолютно пустой квартиры даже уснуть не получается. Но сегодня я просто приехал раньше Кольки. У меня байк. Пробки мне нипочем. Так что в семь утра уже тут как штык! Смотрю на мониторе снимки.
– Что у нас сегодня вкусненького? – склоняется над моим плечом Колян.
– Четыре биопсии и двое с метастазами в легких, – отвечаю монотонно.
День онкохирурга уныл и однообразен. Опухоли, метастазы, снова опухоли… Перевязки, шрамы, заплаканные матери… Безбожно часто меняющиеся заплаканные матери…
– А это у нас кто такой красивый? – Колька присаживается на корточки и смотрит вместе со мной на снимок детской ножки.
В проекции ясно виден отчетливо выраженный опухолевый остеоид в мягкотканном очаге верхней трети бедра.
– Это у нас, – открываю титульный лист карты, хотя хорошо запомнил имя пациента, – Юрочка Потоцкий пяти с половиной лет от роду. Шишка на колене. Будем делать биопсию и ставить катетер.
– Эх, – вся бравада слетает с друга вмиг, – всего пять с половиной.
– Шанс есть, Колян, – закрываю карту, встаю. – Поборемся.
– Да ясен пень! – снова балагурит мой самый близкий друг. – За этим мы сюда и приходим каждое утро!
– Погнали, – выхожу из ординаторской.
Обход.
4 глава
Катя
– Так, Катюха, не реви! Ты нужна ребенку сильная!
Лучшая подруга сжимает меня в крепких объятиях, стараясь скрыть собственную нервозность.
– Да не реву я, чего реветь-то? Обследуемся и через неделю вернемся, – я вздыхаю.
Очень хочу сама верить в то, что говорю, но за прошедшие сутки я полазила по интернету…
– Давай я тебя в поезд хоть посажу. А то ты и с чемоданом, и с ребенком!
Светка перехватывает мою сумку на колесиках, которую она гордо обозвала чемоданом. Я беру поудобнее Мишутку.
– Все-таки Свиридов твой редкостный мудак! –
– Свет! Ну я тебя прошу! Не начинай снова! – молю ее я. – У него важная работа!
– Да у него все, кроме тебя и сына, важное, – психует моя подруга.
– Свет, – поникаю я, – ну ты же знаешь.
Подруга одна из немногих, кто знает. Наверное, поэтому Костик ее и невзлюбил. А она, со свойственным ей размахом, отвечает ему взаимностью.
– Что я знаю, что я знаю? – Светка ставит на попа тяжелую сумку. – Что он взял тебя пузатую? Так ты ж его не обманывала? Чего он сейчас весь в белом и весь в работе? – спрашивает меня она, и тут же сама себе отвечает: – Того, что мудак!
– Свет! – я чуть не плачу, и моя подруга наконец это замечает.
– Прости, – она еще раз прижимает меня к своей могучей груди. – Тебе своих нервов хватает, еще я, – по-матерински гладит меня по волосам. – Так! – хватает за плечи, отстраняет. – Как приедете – звони! У меня в Москве двоюродная тетка живет и Димки моего сестра! Если что нужно будет…
Я улыбаюсь, киваю.
– Конечно, Свет, – быстро целую ее в щеку. – Спасибо тебе.
– Ну давай! – она заталкивает мою сумку в поезд, который сейчас напоминает, скорее, современную электричку.
Всего четыре часа, и мы будем на месте. Ну, точнее, в Москве. Как добираться с вокзала, я еще не придумала.
5 глава
Марк
– Марк Александрович, Марк Александрович! – по коридору за мной бежит бабулька с крючковатым носом.
Надо же, куда-то дела свой темный платок.
– Марк Александрович!
– Да, Зульфия Рахимовна, – склоняюсь над ней. – Что случилось?
– Не ест! – она вскидывает руки в молитвенном жесте, чуть не падает передо мной на колени. – Опять не ест!
– Так, – смотрю время на экране смартфона, – через час зайду!
– Хвала…
Кому хвала, я так и не дослушал… Меня ждет Борисов. Если главврач вызывает вот так, вне летучки, значит, что-то срочное.
– Олег Георгиевич, вызывали? – киваю всем собравшимся.
В кабинете человек пять хирургов.
– Вызывал, Марк, – он коротко мне кивает и снова возвращает взгляд на большой монитор, в который смотрят все собравшиеся. – Что скажешь?
– Ни фига ж себе! – у меня реально глаза полезли на лоб. – Простите, – откашливаюсь. – Вырвалось.
Передо мной на мониторе холангиокарцинома больше двенадцати сантиметров в длину.
– И он еще жив?
– Она! Жива, – хрипло тянет Борисов. – Своими ногами пришла.
– А чего она так тянула-то? – я подхватываю мышку и начинаю крутить все проекции опухоли.