Врачеватель-2. Трагедия абсурда. Олигархическая сказка
Шрифт:
– Так все-таки давайте с вами присядем, где вам будет удобно, а я, с Вашего разрешения, продолжу, если вы не против.
– Я не против. – Мы с ним присели на лавку практически в самом центре зрительного зала.
– Ну так вот, пьеса, значит, называется «Депутат Балтики», – продолжали взволнованно мне шептать в непосредственной близости от уха, отчего периодически приходилось морщиться, но я стоически терпел, так как вторично обижать Сковороду какой-нибудь очередной бестактностью мне вовсе не хотелось. – Пьеса крайне актуальная и даже, можно сказать, злободневная…
– Гриша, так я это, надеюсь, пойму в процессе.
– Это разумеется. Но, видите ли, учитывая
– А я, значит, Гриша, выходит, идиот?
– Да ну что же вы такое говорите? В том-то и дело, что как раз наоборот. Ведь загвоздка в том, что роль «феи пустыни» была написана покойным Титом Индустриевичем Семипаховым специально для его жены Изольды Петровны Семипаховой, но, как мне сказали актеры, недавний очередной аборт ее подкосил, и поэтому срочно пришлось вводить другую актрису.
– И что?
– Ну как же? Колорит ведь от этого теряется. Я же именно по этому поводу-то ужасно и переживаю.
– Я думаю, Гриша, не стоит. Все и так будет путем. Уверен.
– Вы так считаете?
– Вне всяких сомнений.
– Вот спасибо. А кстати, вы, часом, с покойным Тит Индустриевичем знакомы не были?
– Нет, Гриша, увы, но ни с покойным Тит Индустриевичем, ни со вдовой Изольдой Петровной, которую так некстати подкосил недавний внеочередной аборт, ни даже с самим товарищем Крупским я не имел счастья быть знакомым лично. Слушайте, Гриша, с Изольдой Петровной мне уже все досконально ясно и понятно. Думаю, самое время начинать генеральный прогон.
– Ага. Есть. Будет исполнено… Граждане актеры, вы готовы? – Заведующий клубом так неожиданно и так громко заорал на весь клуб, что лопнуло не только таинство, но и мои уже привыкшие к тишине барабанные перепонки.
– Всегда готовы, Григорий Спиридоныч, – донеслось из-за кулис жирным зычным баритоном.
Григорий Спиридоныч поднял руку вверх и, отчаянно ею мазнув, затем громко скомандовал не то «батарея, огонь!», не то «все на баррикады и да здравствует конституционная монархия!», не то знаменитое гагаринское «поехали!», не то еще что-то в этом роде… Извините, так толком и не разобрал, но знаю доподлинно, что в эту секунду на внепланово активном солнце мощно заявил о себе очередной протуберанец.
Тит Индустриевич Семипахов
«Депутат Балтики»
(одноактная пьеса)
Действующие лица:
а) ведущий – заезжий актер Н.;
б) Нефред Эрнандович Казуистов, депутат высшего законодательного органа страны – заезжий актер К.;
в) Колян, помощник депутата – заезжий актер С.;
г) Фея пустыни – фамилия исполнительницы неизвестна.
После того как за кулисами кто-то со всей дури долбанул чем-то тяжелым обо что-то железное, имитируя, по всей видимости, гром или гонг, на сцене появляется ведущий, наверное знаменуя тем самым начало театрально-драматического действа.
1
И слава богу! – Примеч. авт.
Ведущий(торжественно). Мы вам, друзья, хотим вначале эпиграф к нашей пьесе прочитать, в себе, бесспорно, содержащий глубокий философский смысл. Эпиграф сей
Теперь, друзья, займем минуту вашего внимания необходимым предисловием к началу нашей пьесы.
Нефред Эрнандыч Казуистов был избран в Думу по партийным спискам. И без каких-либо проблем он избран был уже на третий срок.
Имел среди коллег по партии, да и не только, непререкаемый авторитет и слыл блистательным законотворцем.
К нему ходили за советом в кабинет, как за советом к аксакалу ходят горцы.
Да что там говорить, Нефред Эрнандыч слыл, воистину, гуру. Он мог из пальца высосать закон, который бы чернил, клеймил, развенчивал любую откровенную муру и тут же, если надо, возводил ее до сказочных, недосягаемых, высот вселенских.
Такой вот в Думе был законотворческий «пиит», которого б, казалось, нам впору со Столыпиным сравнить, с Родзянко, со Смоленских…
Однако ж нет, друзья. Не так все просто. Сравнения дают неверную картину. Нефред Эрнандыч по развитию гораздо выше их стоял и мыслить мог, как истинный стратег, концептуально. И все, что б он ни сотворил, ни создал и ни написал, уже само собой по сути гениально.
Да-да, друзья, такой вот в нашей Думе был неистовый законотворческий «пиит». И именно, что был!.. Убили нашего героя! Точней сказать, по авторской задумке, должны убить, как только пьеса завершится, и, стало быть, сегодняшней же ночью без совести и чести проклятые наймиты его и порешат.
Ну, что поделаешь, друзья? Не только ведь героями история богата. (Пауза.) Как видите, я плачу. Однако, миссию свою я все же завершу и доскажу положенное мне по тексту…
– Восхитительно! Просто восхитительно! – взволнованно шептал мне на ухо восторженный Сковорода, от сопереживаний красный, как давно созревший помидор. – вы только посмотрите, каждый раз в одном и том же месте строго по тексту начинает пускать слезу. Согласитесь, великолепный актер!
– Соглашусь, Гриша. ваш Харон просто умница, что смог их где-то откопать. А долго еще до конца?
– Да ну что вы? Я же говорю, пьеса короткая. Здесь корень в экспрессии, в динамике.
…(К сожалению, ведущий уже не в силах сдерживать свои эмоции, он периодически сморкается в носовой платок и им же вытирает обильно выступающие на глазах слезы.) Смысл пьесы в том и состоит, что у Нефред Эрнандыча назавтра был бы юбилей. Ему как раз бы завтра стуканул полтинник, но он великой скромности был человек и не любил ни ресторанов дорогих, ни шумных вечеринок, да и самих торжеств и юбилеев Нефред Эрнандыч не любил. К нему назавтра скромно и без помпы должны были на дачу приехать несколько соратников по партии и парочка друзей по Думе, совсем не разделявших, кстати, его авангардистских, прогрессивных взглядов, что, впрочем, не мешало им с Нефедом Казуистовым дружить и относиться к юбиляру с огромным уважением… и почтением глубоким… Да только не судьба. Не суждено ему в кругу друзей отпраздновать свой юбилей и подвести за рюмкой коньяка итог прожитых им пяти десятилетий. Сегодня ночью злые гады его и порешат. За правду, значит, порешат, за истину. Такая уж в России, видно, широта, да и, похоже, долгота примерно та же.