Врачу, исцелись сам!
Шрифт:
– Знакомый?
– Нет, какой-то извращенец! – внешне Жанна не выказала никаких эмоций, однако внутри себя грязно выругалась. Вроде бы и имидж весь ее был кардинально изменен: волосы перекрашены, другая прическа, макияж, стиль одежды, контактные линзы – и все равно нашелся человек из прошлого, который ее тут же узнал. Когда муж отошел в туалетную комнату, Клим тут же подошел к ней и напрямую сказал:
– Привет, Жанка!
– Чего тебе надо?
– Что ты так грубо? Я уже начал сомневаться, ты ли это, но эта родинка на шее… Нашла постоянного клиента? Ой, покажи-ка! –
– Замужем? А муж-то знает о твоей прежней специальности?
– Знает-не знает, тебе-то какое дело?
– Врешь! Решила заделаться благородной дамой? А ты знаешь, что так в жизни не бывает? За все надо платить!
– Да пошел ты!
На них оглянулась какая-то пожилая женщина. Он продолжил чуть тише:
– А я ведь на тебя тогда бабла много потратил, а теперь, гляжу, ты в фаворе. Нет, все-таки удачно моя шмара приволокла меня в театр, и
– ба! – вот неожиданная встреча! – Он хохотнул. – Знаешь, у меня еще осталась пленка с той вечеринки у Кота на Разъезжей, помнишь? Все хочу послать ее в Интернет, да руки не доходят.
Действительно была такая вечеринка. Это был, кажется, чей-то мальчишник. Она там была единственная женщина, и еще было пять мужиков, которые делали с ней все, что только хотели и снимали это на видео. Все были выпившие, агрессивные, обкуренные так, что она и вякнуть не посмела, а когда вышла оттуда под утро, то даже перекрестилась, что ушла живая и не искалеченная. До каких-то жестоких забав они, слава богу, не дошли, но трое, включая Клима и чьего-то будущего жениха, одновременно ее поимели и все это дело засняли, а с другими двоими был одновременный сеанс орального секса, потом кто-то еще, кажется, повторял. Обспермили и обгадили всю с головы до ног. Насилу тогда отмылась…
– Что ты на меня так смотришь, Жанка? Ты что, думаешь, я мужа твоего боюсь? Сейчас ему скажу, кто ты! Вон, у тебя кольца-то какие с камушками, а моя мочалка ходит вообще без всего. Слушай, Жанка, подари-ка вот это колечко, не жмотись. Ну, быстро давай!
И она, как под гипнозом, сняла с пальца кольцо и отдала Климу. Тот ухмыльнулся и ушел, еще и оглянулся, напоследок потряся высунутым языком и причмокнув.
Наконец, вернулся муж Виталик. И тут Жанна впервые вдруг почувствовала, что любит своего мужа. И ее это чувство поразило в самое сердце.
Клим позвонил на следующий день ей на мобильник:
– Привет, сучка!
– Кто тебе дал мой номер? – спросила Жанна в ярости и теперь уже по-настоящему испугавшись.
– Элементарно, Ватсон! Я записал номер вашей машины, а дальше дело техники – у знакомого на "компе" есть все базы данных: сразу владелец, адрес, кто еще зарегистрирован и номер мобилы по базе данных сотового оператора. В России все продается. Даже знаю адрес электронной почты твоего мужа, точнее не его личный, а на фирме.
Если хочешь, могу заслать ему пару фоток и даже небольшой видеоролик. Народ искренне порадуется за своего начальника.
Начальников ведь все ненавидят. Наверняка, там на него еще имеются желающие телки,
Тот человек вообще меня не знает. Поэтому меня, если что, хрен найдешь! Так что Жанка, давай, подмывайся, вспоминай свои лучшие годы и дуй ко мне. Хе-хе!
И тут Жанна вдруг пожалела именно про этот свой плоский и дешевый трюк с девственностью: потерю девственности вполне можно было объяснить стечением жизненных обстоятельств, тяжелой юностью, принуждением, но эту игру в невинную девушку нельзя было объяснить ничем, кроме как явной корыстью. Тут, несомненно, была явная четкая спланированная акция, рассчитанная на замужество, что-то вроде ложной беременности, которой шантажируют молодого неопытного человека.
Жанна не могла никак понять, чего это Клим к ней привязался.
Что-то между ними было, какая-то трудно определимая словами связь.
Но уж точно не любовь, по крайней мере, с ее стороны. Она чувствовала, что Клим относился к ней неравнодушно, но он прекрасно знал и того криминального авторитета, с которым она жила, и не смел тогда к ней даже приблизиться, а не то что разговаривать с ней или лапать, а если бы попробовал тогда нечто подобное, как сейчас, вытворить – завтра же и закопали бы, но теперь ей пожаловаться было некому. И ведь денег-то особо у нее не было, чтобы заплатить ему за молчание. И в то же время она хорошо знала, что в данной ситуации это проблему вовсе не решит, а только притушит ее: он будет доить ее очень долго. Подобный шантаж обычно никогда не прекращается. И хуже всего, что она вдруг поняла, что ему нужны не деньги, а она сама, ее тело. Тут были какие-то личные счеты.
– Хули тебе от меня надо, козел? – все-таки не выдержала она.
– Тебя, сучка, тебя! Ты же знаешь, что я к тебе всегда был неравнодушен, даже, можно сказать, любил. Приезжай ко мне, и я тебе колечко твое, может быть, отдам назад. Не стал я его своей швабре дарить. Да пошла она! Когда приедешь? Мне не терпится тебя приласкать! Засадить тебе по самые помидоры! Имей в виду: деньги мне твои не нужны. Хочу, чтобы ты у меня отсосала. Чего ты упрямишься, будешь иногда со мной иногда встречаться, а я за это ничего никому не скажу. Давай, раз в неделю. Тебя, я думаю, не убудет! Куда тебе деваться-то, Жанка?
Действительно, деваться ей было некуда. Но она прекрасно понимала, что там снова могут быть другие мужики, как и тогда, и опять видеокамера. Ее передернуло:
– Только давай без порносъемки и групповухи – я уже вышла из того возраста! И только с резинкой. И в рот брать не буду!
– Это даже не обсуждается: встанешь на колени, возьмешь в рот и будешь сосать. Я кончу тебе в рот, и ты это все проглотишь.
Проглотишь, я сказал, иначе я тебе зубы выбью! Ням-ням! Ха-ха! – омерзительно сблеготнул Клим. От этого отвратительного смеха по телу у Жанны пробежали мурашки.